— Не знаю, — устало произнесла она. — Он был хороший человек.
— У вас было много лет, чтобы поразмыслить об этом, — сказал Берч. — Как вы думаете, кто убил вашу тетю?
— Не знаю. Знаю только, кто убил новорожденных. Я. — Ее лицо исказилось. — Это я их убила. Когда я почувствовала себя плохо, мне надо было догадаться, что в доме что-то не так. Это моя вина. И только моя, — прошептала она.
— Нет, — решительно сказал Берч. — Не ваша.
Глава 29
Сдав в управление заявление Полины Раминг, сделанное под присягой, детективы разъехались по домам. Райли торжествовала, Берч же выглядел обеспокоенным.
Войдя в свой дом, он натолкнулся на что-то громоздкое. Раздался звук, напоминающий гонг, и голень пронзила острая боль.
— Что это за хреновина? — завопил Берч, прыгая на одной ноге.
— Собака Мин, — объяснила Конни, поцеловав его в губы.
— А овчарки нам недостаточно? У нее что, железные зубы?
— Наверное. Она защищает дом.
— Но только не меня, — проворчал Берч, потирая голень.
Из комнаты выпорхнула Дженнифер.
— Привет, папочка. Пока, — прощебетала она, на ходу целуя его в щеку.
— Куда это она пошла? Что это за наряд? Купальник и шорты.
— Она едет в городской бассейн, — сказала Конни. — У нее там какие-то дела.
Берч выглянул в окно.
— По-моему, это здесь творятся какие-то дела. Она только что запрыгнула в машину к незнакомому парню. В старый «вольво».
Конни подошла к окну.
— Почему к незнакомому? Это Зелл.
— А сколько ему лет?
Берч высунулся в окно, чтобы посмотреть на номер машины, но та уже уехала.
— Кажется, семнадцать.
— И что ты о нем знаешь?
— Хороший парень. Не о чем беспокоиться. К ужину она будет дома.
— На всякое хотенье находится уменье.
— Что ты сказал, дорогой?
Вздохнув, Берч пошел за Конни на кухню. Он хотел помочь ей с ужином, но сердце у него было не на месте.
— Куда ты идешь, милый?
— Надо кое-что проверить. Я скоро вернусь.
Городской бассейн находился в восьми кварталах от их дома. Берч был удивлен, заметив у входа старый «вольво». Дженнифер поблизости не было.
Пройдя через раздевалку, он вышел к воде. Никого. Закипев от негодования, повернулся, чтобы выйти на улицу и заглянуть в машину. И тут же увидел их. Они плескались в детском бассейне в окружении целой ватаги ребятишек. Берч подошел поближе и вдруг почувствовал, как внутри у него все оборвалось. Дженнифер поддерживала на воде девчушку, которая не могла плыть самостоятельно: у нее не двигались ноги.
К Берчу подошла приветливая женщина средних лет.
— Здесь купаются дети с различными отклонениями. Ваш тоже там?
— Нет. Это у меня отклонения.
— Простите?
— У меня такая работа, что я не доверяю даже собственным детям.
— Она уже смотрит телевизор, — радостно объявила сиделка, расположившаяся у кухонного стола со спицами.
Флер лежала в комнате на кровати и смотрела какой-то фильм.
— Как самочувствие? — спросил ее Назарио.
Она даже не повернула голову в его сторону.
— Что смотришь?
Взглянув на экран, Назарио остолбенел. Девушка смотрела жесткое порно.
— Эй, откуда это здесь? — изумленно спросил он.
— Сегодня днем принесли, — каким-то бесцветным голосом ответила она.
— Dios mio!
Еще раз взглянув на экран, Назарио заметил на ноге порнозвезды знакомую татуировку в виде полумесяца.
— Это ты?
Она кивнула, прикусив нижнюю губу.
Назарио вздохнул.
— Чего он хочет?
— Пятьдесят тысяч долларов, — медленно произнесла она.
— А кто он?
— Я… Мы учились в одной школе. Я так обрадовалась, когда увидела его на вечеринке. Все-таки знакомое лицо.
Сложив руки на груди, Назарио какое-то время смотрел на экран.
— Ты была без сознания, Флер. Посмотри. Ты же полностью отключилась. Ese hijo de puta. Вот сукин сын. Это же просто изнасилование.
— Я ничего не помню, — вяло сказала она. — Я поняла, что что-то случилось, потому что на мне не было нижнего белья… только платье… платье Шелли.
— Чем он угрожает?
— Отослать это моему отцу и выложить в Интернете.
— Мы сообщим о нем в отдел преступлений на сексуальной почве. Этот подонок загремит в тюрьму. И надолго. У них там есть следователь по особо важным делам…
— Нет, не надо! — отчаянно закричала она, натягивая простыню на голову. — Я не хочу.
В ее голосе звучала такая боль, что Назарио не стал продолжать.
— Это не твоя вина, — сказал он, погладив ее по плечу.
— Я хочу с этим покончить.
— А у тебя есть деньги?
— Нет. С таким же успехом он мог бы потребовать пятьдесят миллионов. Он думает, что раз у меня богатый папаша, я прямо купаюсь в деньгах. Он не верит, что у меня ничего нет.
— Ты с ним говорила?
— Вместе с пленкой он прислал номер телефона.
— Адрес тоже?
— Да. Его квартиры. Он велел принести деньги туда.
— Я всего лишь полицейский, — вздохнул Назарио. — Таких денег у меня нет.
— Я знаю. А ты можешь с ним поговорить?
— Как его зовут?
— Ларри Малек. Живет на Уэст-авеню. Пит, я просто не переживу, если мой отец…
Назарио остановил пленку.
— Отдыхай, mi amor, и ни о чем не беспокойся. Мы что-нибудь придумаем.
— Только не говори никому, Пит. Обещаешь?
— Обещаю.
* * *
Ларри Малек жил в трехэтажном доме с дешевыми квартирами. Назарио поднялся к нему на третий этаж.
— Меня прислала Флер, — сказал он в глазок.
— Мне не нужны неприятности, — заявил Малек, открывая дверь. — Это просто бизнес. Никакого шума. Все шито, крыто, деловито. — Малек был красавцем с инфантильным лицом и копной темных кудрявых волос, низко нависавших надо лбом. В руке он держал сигарету. — Мне не нравится, что она кого-то прислала, — сказал он, когда Назарио вошел и огляделся.
В комнате было душно и очень грязно. На кофейном столике на стопке порнографических журналов стояла запотевшая банка с пивом, рядом с ней валялись две такие же пустые. Телевизор был включен, и на экране мелькали сцены из того самого фильма. Назарио отвел глаза. Заглянув в спальню, увидел разобранную кровать и видеокамеру, стоящую на комоде. Фильм, однако, был снят явно в другом месте.
