— Все норм, — он не договорил. Взгляд что-то перехватил. Ошибку! В этот момент он вспомнил урок Николая Семеновича. У «сорванных ногтей» не может быть две ошибки. Первая — всегда последняя. Эта ошибка возникла из-за меня. Я мгновенно посмотрел в ту же сторону, куда через мгновение перевел взгляд мой друг. Макс прыгнул в мою сторону. Я встретился глазами с Наумом. Пуля из пистолета с глушителем уже летела в мое сердце. Но ее приняло на себя сердце Макса… Я подхватил его на руки. Этот взгляд, взгляд вины, отпечатался в моей памяти навсегда…
— Прости, — последний вдох он использовал на то, чтобы извиниться передо мной. Дескать, недоглядел. А простишь ты меня, друг мой? Эти вихри…
— Не-на-ви-жу! — Наум это прорычал, отделяя каждый слог. Пистолет дрожал в его руках.
Мои глаза встретились с глазами Наума.
— Знаешь ли ты, подонок, что я всю жизнь ненавидел тебя! Знаешь это? Я завидовал тебе! Ибо тебе все давалось легко! Ты был на шаг впереди!
Я молчал. Скулы трясло от сжатых челюстей. Сердце замерло. Если оно у меня еще было…
— Даже жена-красавица! Почему она досталась тебе?! Слушай…
Наума просто трясло. Это было извержение человеческой черноты.
— Слушай! Из ненависти и зависти к тебе я ее таки добился! Вот так! Хоть в чем-то я победил тебя! Победил! Ты слышишь — победил! И сейчас — все в моих руках!
Я понял, что такой возможности у меня больше не будет. Все надо делать вовремя.
— Ты проиграл! — выдохнул я, и почувствовал непреодолимую мощь ярости, которая накапливалась во мне, а также силу над сомнениями и немощным оружием, придуманным людьми.
Сила моего взгляда возрастала с каждой секундой. Звериный крик вырвался, нет — не из горла — со всего моего тела. Именно в этот момент зазвенела колокольня! Именно в этот момент и произошел выброс земного вихря. Удалось: энергетический удар взглядом!
Полускоростной вихрь моей внутренней энергии, умноженный на «энергию» осознания гибели моего напарника, нанесли по Науму неистовый энергетический удар. Вихрь закрутил противника на высоту до полусотни метров, и опустил бесчувственное тело на шпиль таинственной старинной колокольни.
Все кончено. Я невольно опустил руки, давая телу Макса сползти на землю…
И здесь я увидел (или это было видение?) почти прозрачных ангелов. Они, покружив возле шпиля колокольни, спустились к нам. Покружили над телом Макса, и через мгновение, озаренные чудным светом, поднялись ввысь…
Подняв руки к небу, я начал молиться: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий! Если ты слышишь меня! Наверное, не нужны людям эти знания, если за них столько гибели, войн, цунами, землетрясений, катаклизмов…».
Вдруг вспомнил, что в моем кармане рукопись, из-за которой я только что потерял товарища. Я выхватил ее из кармана. Вокруг поднялась страшная пыль. Я отпустил бумаги. Полускоростной вихрь сначала поднял их высоко вверх — на высоту сотен метров. А потом засосал в бездну, на несколько секунд открыв таинственные двери земной коры.
Я не мог сдерживать рыдания…
Загремел гром. Гром в декабре. С самого неба на землю полились обильные капли — слезы… Наверное, ангелы тоже плачут…
Вместо эпилога
– Что, во Христа веруешь?
– Верую! — отвечал приходивший.
– И в троицу святую веруешь?
– Верую!
– И в церковь ходишь?
– А ну, перекрестись!
Пришедший перекрестился.
Н. Гоголь, «Тарас Бульба»
От опрятной, но судя по всему, довольно старой избушки, до ближайших сосен на опушке было не более пятидесяти метров.
— Это здесь, — даже не глядя в сторону хижины, с какой-то обреченностью вороном проскрежетал Семенович.
Последние шаги, отдаляющие нас от лесного домика, мы прошли молча. Вдруг со сказочно-выразительным скрежетом открылась дверь. Казалось, это был фирменный скрежет, и сейчас навстречу нам выйдет или Бабушка Яга, или леший… Но то, что я увидел через мгновение, отбросило на расстояние вселенной все мои неуклюжие шутки. Навстречу нам сделал уверенный шаг настоящий… Кощеюшка, то есть двойник Семеновича.
— Здоров, брат! Лет сто не виделись, — Семенович-двойник придирчиво вглядывался в глаза «моего» Семеновича, уныло опустившего голову, — И что, тянет в родной дом? Увидел мир? Как там другие веры — лучше нашей?
Мне было непонятно, шутил ли «двойник» или вычитывал «моего» Семеновича. — Это мой брат — Петр, — только и выдавил из себя Семенович. Казалось, с реальностью его связывало лишь понимание того, что я нахожусь с ним рядом.
Не спрашивая, кто я, и что здесь делаю, «новый» Семенович указал на открытую дверь:
— Заходите в мою избушку. Я уже давненько на вас жду. И что, сынок, много людей на свете, которые посягают на сокровища и хотят властвовать над другими? — Петр Семенович улыбнулся улыбкой своего близнеца, которая не раз сводила меня с ума, — Странные люди. Занимаются сребролюбием. А это грех. Кто-то какую-то ямку в лесу найдет, мелочь в ней заметит, и давай придумывать и сочинять! Сокровища Богдана вспомнили… — в какой-то момент «новый» Семенович превратился в мага-правителя, приговаривая:
— Да. Я здесь сокровища охраняю. Сокровища гетмана Скоропадского, — Петр на мгновение о чем-то задумался, — Не удалось нам тогда использовать это сокровище на благо Украины. Пожалуй, ни мы, ни Вкраина-матушка не были готовы к таким подаркам судьбы.
— А теперь? — вмешался я в монолог Петра Семеновича. Он медленно поднял глаза, в которых можно было увидеть всю бездну Вселенной.
— К сожалению, мы и теперь еще не готовы. А сокровище нуждается в опеке. Вот и ты пришел…
Множество вопросов неистово стучали в мои виски. Это что же получается — Петр Семенович охраняет сокровища еще со времен гетмана Скоропадского? Как они «разошлись» с моим Семеновичем? Что значит «еще не готовы».
— Ответы рядом, — прервал стук моих мыслей дед Петр, — Еще совсем молодыми казаками нас с Яковом благословила судьба стать ординарцами у гетмана Скоропадского. Так уж случилось, что в свое время гетману некому было довериться. Вот и обратился он к нам с приказом спрятаться в этих лесах и сокровище для государства сберечь. Знал ли я тогда, что придется выполнять этот приказ почти сто лет?..
— То есть, вам уже… — не успел я спросить, как молчаливый Яков нарушил свой «обет молчания».
— Вот тебе и вопрос долголетия. Настоящий казак может быть в строю веками.
— Вопрос был в том, как долго мы можем оберегать это сокровище, — старик тихо вздохнул, словно выпустил что-то волю, и продолжил:
— Яков узнал о Тибете, о том, что там содержатся тайны бессмертия и долголетия. Не уговаривал я его остаться. Каждый человек выбирает свой путь.
