– За кого?! – поразился Горислав. – У вас тут людоедство в обычае, что ли?
Встав с колен, он поспешно отступил в сторону и оглядел труп. Это было тело молодого мужчины, спортивного сложения, одетого в штаны и куртку цвета хаки; штаны были заправлены в ботинки армейского образца с высокой шнуровкой. Конкретнее определить внешность парня сейчас не представлялось возможным, поскольку содранный с головы скальп полностью скрывал лицо; на бедрах, груди и руках покойника зияли страшные, глубокие раны – казалось, что из тела вырвали целые куски плоти; живот был распорот от грудины до паха; рядом, на обильно залитом кровью мху, валялся серый клубок внутренностей.
– Затмение нашло… Да и чего я, по-твоему, должен был еще думать? – проворчал старый охотник, впрочем, в некотором смущении. – Ты глянь на себя-то…
Горислав так и сделал. И с брезгливым ужасом обнаружил, что и руки и даже лицо у него густо перемазаны кровью! Он немедленно вытащил носовой платок и попытался кое-как обтереться.
Тем временем треск валежника и отчаянное пыхтение возвестили о прибытии Вадима Хватко.
– Я иду, профессор! Я уже здесь! – обнадежил он, тяжело спускаясь, почти сползая к ним в овраг. – Ты там как, профессор? – держась за поясницу и болезненно морщась, спросил следователь. – Все живы? А меня радикулит, мать его, прихва… хва… ядрен-матрен! – выходит-таки не все…
Хватко не потребовалось много времени, чтобы оценить обстановку. Окинув цепким взглядом профессионала общую картину и каждого из присутствующих, он тут же присел к трупу и принялся его осторожно ощупывать и оглядывать.
– Часов пять-шесть как мертв, – констатировал он через минуту. А потом внимательно, с обвинительным прищуром, посмотрел на сивобородого и протянул задумчиво: – Интере-есно… кто ж его так… душевно… разделал?
Как Горислав не старался, кровь с лица и рук оттиралась плохо – скорее еще больше размазывалась. Углядев в стороне нечто вроде небольшого болотца или старицы, он шагнул к воде, чтобы смочить платок. И заметил на влажной земле четкий звериный след; присмотрелся внимательнее – вроде бы похоже на отпечаток кошачьей лапы. Вот только кот, оставивший этот след, должен был быть гораздо – во много раз – крупнее обычного домашнего.
– Выходит, все-таки амба, – произнес за его спиной Егорыч, указав карабином еще на три или четыре аналогичных следа, – а мне, пню старому, ну никак, то исть ни в какую не верилось. Хотя куда, кажись, яснее? Мясо клоками вырвано, и все с филейных частей. А тут, вона, и следы в наличии… Амба, по всему выходит, амба…
– Амба? – переспросил подошедший к ним Вадим. – Кому амба?
– Мы так здесь тигра, значица, зовем, – пояснил проводник Борис, – амбой.
– Та-ак… – протянул следователь, проверяя кобуру. – Как ты там давеча в поезде говорил, Горислав Игоревич? Нереально? Несказанная удача? Надо полагать, нам только что выпал джек-пот.
– Антон Егорович, – поворачиваясь к охотнику, спросил Костромиров, – у меня к вам два вопроса. Первый: вы наверняка знали убитого, кто он? И второй: мне показалось, или случившееся в самом деле не является для вас полной неожиданностью? Я прав?
– Ишь какой ушлый, – проворчал дед. – А кто ты есть, кто таков, чтобы мне перед тобою ответ тут держать? Участковый?
– Нет, не участковый. Но зато вот он, – Горислав указал на Хватко, не спускавшего со старика прищуренных глаз, – старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации. Вадим Вадимович Хватко.
– Все правильно, гражданин, – подтвердил последний, суя старику под самый нос удостоверение. – Все справедливо.
– Так что вы вполне можете, – продолжил Костромиров, – и даже обязаны все рассказать. Если не мне, так ему.
– А нам скрывать нечего! – нахмурился Антон Егорович. – Раз следователь, пускай его спрашивает, чего надо. Когда знаю – отвечу… Только чего зря околачиваться на болотине-то. Пошли ко мне в избу, что ли. Вы ж небось для того и прилетели? Видел я ваш вертолет, на него и пошел – встретить хотел… А в избе уже сядем рядком, да поговорим ладком. И заодно этого, – он кивнул в сторону тела, – туриста в ледник снести бы надо; давай только в мой плащ сейчас завернем, да снесем. Один-то в моем леднике уже прохлаждается…
– Что?! Как?! Еще один?! – в один голос воскликнули Горислав, Вадим и Борис.
– Факт, – мрачно кивнул охотник, скидывая с себя бурый плащ-дождевик и деловито подсовывая под тело. – Спрашиваешь, знавал ли я покойника-то? А то как же, понятное дело, знал. Туристы тут у меня поселились, месяца три назад… говорят, спелеологи, изучают пещеры… А там, кто их разберет? Может, золото Колчака ищут. Оно, сказывают, где-то тут упрятано, со времен Гражданской… Так вот, четверо их… было четверо, до нонешнего утра. Этот вот, – он указал на покойника, – как раз один из них, Семеном звали. Ну а по неожиданностям… Какая уж тут неожиданность! Диму-то я еще утром нашел – на том берегу, у самого зимовья лежал в папоротниках. Тоже сильно порванный, вот как и Семен. – Дед вновь кивнул на окровавленные останки. – Так мы того, первого, со старшим ихней группы, с Пасюком, сразу снесли в ледник. Не оставлять же? Тут зверья всякого пропасть – оглянуться не успеешь, как расхитят до жилочки последней… А схоронить тоже вроде как нельзя – милиция должна протокол составить? Должна…
– Значит, Пасюк цел? – с облегчением спросил Костромиров.
– С утра был цел. А вот двоих других, как видишь, амба задрал. Поганский царь! Сколько лет в этих местах живу, а с тигром-людоедом столкнулся впервые… слыхать, конечно, слыхал… истории всякие… а больше – басни. Но чтобы самому, своими глазами, – не-ет, такого не бывало… Ладно, суй под него плащ со своей стороны… вот так. Теперь взяли за четыре конца… Все, что ли, взялись? Тогда пошли… Да куда тебя, поганский царь, несет! Левее, левее бери! Там пониже брод есть – нам, стало быть, туда…
Пока переходили по колено в ледяной воде реку, карабкались на берег, потом еще с километр несли тело через лес, вверх по склону, все четверо подавленно молчали. Да и не до разговоров было: используемый вместо носилок плащ оказался короток, так что ноги и голова трупа свисали до самой земли, цепляясь за ветки кустарника; а быстро напитавшаяся кровью материя постоянно норовила выскользнуть из их рук. Кроме того, все, исключая только Егорыча, настороженно озирались, замирая при каждом подозрительном шорохе. Становиться очередной добычей попробовавшего человечины тигра не улыбалось никому.
– Да не шугайтесь вы так, – успокоил их охотник. – Нет его сейчас здесь, ушел уже, видно. Белка бы кошачий дух враз учуяла.
Волкодав и впрямь невозмутимо бежал впереди, опустив к земле массивную морду.
Но вот наконец деревья расступились, и они вышли на край поляны, точнее сказать, лесной прогалины, в самой середине которой стоял приземистый дом, сложенный из почернелого от времени соснового кругляка; рядом с ним располагались хозяйственные постройки: свайный сарай и вешала с сохнущими сетями. Чуть поодаль, ближе к лесу, виднелось еще одно строение, напоминающее длинный барак, окруженное зачем-то плетеным забором. За забором, между двух вкопанных в землю перекрещенных бревен висело нечто вроде обломка рельсы. У плетня стояла старуха, прямая и тощая, как жердь, в черном платье и черном же платке, и молча смотрела на них из-под руки.
