допущу, я не позволю резвится ему тут как хорьку, я его успокою. Где мой меч?
— Александр Платонович.
— Саша.
— Молчите уж, оба. Заголосили. Меч мой дайте. И сторожите, тут пока не вернусь. Чтобы все были живы, понятно? Понятно, я спрашиваю?
— Понятно, — ответили они хором.
Вот так я и оказался с мечом в одной руке и фонарем в другой на темной галерее, один против зверя во тьме, позер хренов. Ну, да, понт — наше все, репутация должна сжигать все перед собой и не оставлять лишних свидетелей после себя.
Рогатку, что мы оставили здесь вечером зверь просто раздавил. Я спустился по лестнице к воротам гаража, обошел дом, заглянул за угол прежде чем выскакивать. Там обнаружилась отличная воронка в земле, и брызги крови на стенах.
И широкий кровавый след, уходящий под деревья.
— Вот же тварь, — прошептал я. — Опять выбрался.
С огромным мечом на плече, подсвечивая путь фонарем, я пошел по кровавому следу.
С каждым шагом крови становилось все меньше, а путь мой опаснее. Зверь исцелялся.
— Да где жы ты есть, падла живучая? — шептал я. Я почти уже дошел до края парка окружавшего дом.
У дороги на Номоконовск я его нагнал.
Зверь хромал вдоль дороги, и когда я, ломая подлесок, выбрался на дорогу, остановился и тяжело развернулся ко мне.
Ну, вот мы и снова вместе. Ты против меня. Один на один. Только ты, только я и никого больше во всем свете.
— Иди сюда, падла, — прошептал я, поднимая меч. — Щаз я тебя располосую.
Зверь, припадая к земле захромал в мою сторону, кровь капала из пасти, где блестели осколки выбитых клыков. Его здорово тряхнуло взрывом. Но и меня тряхнуло — будь здоров. И он был еще в силах выпустить мне кишки. Я остро пожалел, что сейчас один на этой темной дороге. Никто не узнает как мы здесь под покровом ночи убивали друг друга. Никто не расскажет чем для меня это закончилось…
Зверь перешел на бег.
— Иди сюда, волчара, — прорычал я, бросаясь ему на встречу.
Зверь прыгнул и прыгнул так высоко, что меч мой рассек пустоту.
Глава 23
Мне нужны ваши очки, перчатки и мотоцикл…
Я промахнулся рубящим ударом по вёрткому зверю, зубастое лезвие фламберга просвистело ниже него, взмывшего в темное небо. Я тут же упал на колено, позволив инерции движения меча развернуть себя на месте следом за зверем, когти полоснули волосы у меня на макушке…
А теперь немедленно защита — вскочить, перехватив меч за незаточенную часть сразу под кабаньими клыками, загнутыми в сторону острия. Так я укорачиваю траекторию, ускоряю движение клинка. Теперь это чем-то напоминает штыковой бой. Длинное лезвие медленно двигается от усилия, приложенного к рукояти, а так, перехваченный почти за середину меч легко направляется в цель, теперь никакой рубки, только экономные уколы.
Зверь, утробно рыкнув, пытается меня достать ударом лапы из-под лезвия, но я отступаю, убрав руку из-под защитных клыков на яблоко длинной рукояти, и когти звонко лязгают о витиеватый пруток изощренной корзины, прикрывающей пальцы на рукояти около разлета огромной гарды.
Лезвие встречным ударом толкает ко мне, я с выпадом на полусогнутую ногу колю лезвием в ответ, зверь ворча отскакивает. Уже не чувствуется, что он только что был серьезно ранен, легко двигается…
Я услышал шум приближающихся шагов, а потом выкрик:
— Александр Платонович! Пригнитесь, стреляю!
Да чтоб тебя!
Появившийся из темноты Степан бахает в зверя из обоих стволов! Вспышка сдвоенного выстрела меня ослепила, и я, отступая, вожу мечом перед собой, рассчитывая принять прыгнувшего зверя на гарду. Скверно, но можно. Но зверь не прыгнул, а проморгался, и я разглядел, как он снова захромал.
Надо же, подбил тварюку, пацан.
— Степан! — раздраженно бросил я. — Я же приказал всем оставаться в доме!
— Вы приказали вашим людям, Александр Платонович, — спокойно отозвался стервец малолетний. — А я не ваш человек. Я доброволец, вам в этом деле равный.
Вот же блин, развел тут какузистику вокруг принципа единоначалия, научили их таких на свою голову, дали им хорошее образование.
Ладно, с этим урожденным эгалитаристом я разберусь потом, если мы отсюда живыми выберемся. Мне этого выскочку теперь как-то прикрывать, а мы же не слажены для боя в формации, он даже не догадается за мной держаться. Не подумает даже…
Точно, так и есть, закинул разряженное ружье за спину, выдернул из ножен свой короткий данайский меч и с глупой отвагой новобранца встал со мной рядом. К этому мечу вообще-то полагается здоровенный круглый щит, а к такому щиту уместнее копье, на самом деле. Впрочем, и к моему переростку тоже положен бы по-ладному добрый четвертной дощатый доспех благородного мечника на двойном жаловании с первой линии Большого дворянского полка.
А ещё лучше — крупнокалиберный пулемет. Или мобильная огнемётная система. Но чего нет, того нет. Адаптивный технологический уровень, мать его.
Контузия от близкого взрыва снова дала о себе знать. Уже какое-то время я в гуле крови в ушах чувствовал какой-то раздражающий треск.
Нас залило потоком электрического света, когда зверь прыгнул.
Оглушительный выстрел сбил тварь в начале прыжка. Зверь откатился в кусты. И уже оттуда не появился. Двенадцатимиллиметровая пуля убедит кого угодно затаится и вести себя тихо.
Свет фар погас и, проморгавшись, я увидел, то, что слышал уже какое-то время. Мотоцикл.
И мою тетку Марго в кожаном гоночном комбинезоне, в шлеме с огромными очками, с опертым на бедро прикладом чудовищной антипанцерной винтовки.
Моя кавалерия явилась вовремя.
— Степан, — произнес я, поднимая меч и опирая плоскостью клинка на плечо. — Перезаряди ружье.
— А? — смущенно отозвался Степка. — Я сейчас, минуту. Доброго вечера, Маргарита Герхардовна.
Переломил ружье завозился с патронами. Тетка приветствие пропустила мимо ушей.
— Тётушка, — произнес я, разглядывая ее мотоцикл. — Вы ли это?
— Это я, — усмехнулась тетка Марго. — Сойдет за извинения? Вижу, ты уже нашел меч.
— Не слишком-то он мне помог, — поморщился я.
— Просто ты, болван, не знаешь, как им пользоваться, — бросила дражайшая тётка. — Я потом тебе всё расскажу.
Я усмехнулся. Показатель дипломатичности у этой женщины даже не нулевой, а отрицательный.
С мечом на плече, я залез в кусты, в которые прыгнул волк, но там было так темно, что я понял, толку от
