— Что? — прошептала Брайони.
— Микроскоп.
— Ты подарил мне его в тот день, когда я впервые заговорила о расторжении брака? — Голос Брайони дрогнул.
— Это был прекрасный микроскоп. И я купил его тебе, потому что продолжал надеяться. — Лео ласково взял Брайони за подбородок, заставив поднять голову. — Все время, пока мы оставались вместе, в моем сердце жила надежда. И ничто случившееся в этом доме не сможет этого изменить.
Сердце Брайони взволнованно замерло.
— Как тебе это удается? Как ты находишь в себе силы и мужество не поддаваться отчаянию?
Губы Лео мягко коснулись ее губ.
— Я сделал свой выбор еще до того, как достиг берегов Англии. Я решил, что верю в тебя.
— Веришь? — изумленно воскликнула Брайони. — Но я не сделала ничего, чтобы заслужить твое доверие.
— Доверие всегда вопрос выбора. Я хочу верить в твою любовь и преданность. И я не сомневаюсь: если настанет день, когда прошлое или настоящее возьмет надо мной верх и я оступлюсь, ты будешь рядом, чтобы поддержать меня в этот страшный миг.
Не в силах произнести ни слова, Брайони принялась покрывать поцелуями лицо Лео. Сердце ее разбилось на множество осколков, пронзив грудь сладкой болью. Иногда неверно сросшуюся конечность приходится ломать заново, чтобы правильно соединить кости. Так и ее сердце раскололось вдребезги, дабы пришло исцеление.
В поезде по дороге в Кембридж Брайони почти все время молчала, хотя Лео щедро заплатил проводнику, чтобы в их купе в вагоне первого класса никого не подсаживали. В середине пути Брайони пересела ближе к Лео и положила голову ему на плечо. До самого конца путешествия широкое перо на ее шляпке приятно щекотало ему ухо.
Лео хотелось показать Брайони Кембридж. Великолепный двор Тринити-колледжа, где он учился, устремленный ввысь готический фасад капеллы Кингз-колледжа и знаменитые университетские парки и лужайки, тянущиеся сплошной зеленой полосой вдоль берегов реки Кем. Лучшего времени для поездки в Кембридж невозможно было себе представить: осенний триместр еще не начался, и обширные территории университета оставались безлюдными.
Но Брайони не терпелось увидеть дом Лео, поэтому бывшие супруги отправились из одного пустого дома в другой. Впрочем, кембриджский домик вовсе не оставлял гнетущего впечатления, он был пустым, но не заброшенным.
— Здесь пахнет чистотой, — сказала Брайони.
— Должно быть, Уилл, узнав о моем возвращении, распорядился, чтобы здесь навели порядок.
Брайони подошла к окну в полутемной гостиной и, отдернув шторы, распахнула ставни. Теплые лучи осеннего солнца ярким потоком хлынули в комнату, осветив блестящий паркет цвета жженого сахара и выбеленные стены. За то короткое время, что Лео провел в Кембридже после расторжения брака, он успел заново отделать дом. Устав от мрачных темных тонов лондонского особняка (тяжелый дымный воздух столицы не оставлял иного выбора), Лео выбрал яркие светлые краски.
— Похоже на деревенский домик, — весело заключила Брайони, оглядевшись.
— Тебе нравятся деревенские домики?
Она ответила Лео сияющей улыбкой:
— Я начинаю их любить.
Они обошли все комнаты на первом этаже — еще одну гостиную, кабинет и столовую. Везде Брайони отдергивала занавески и растворяла ставни, пока дом не засиял, яркий и открытый, как залитое солнцем индийское бунгало.
В своем черном траурном платье Брайони была единственным темным цветовым пятном в этом царстве света и красок. Притихшая, ослепительно красивая, она останавливалась напротив каждого окна и внимательно оглядывала каждую стену. Вначале Лео показалось, что она ищет трещины и щели, но потом он внезапно понял, что Брайони мысленно обставляет дом мебелью, украшает милыми сердцу мелочами.
Глаза его затуманились: иногда бывает невозможно удержаться от слез.
— Хочешь выйти в сад и взглянуть на вишневые деревья? — спросил он. — Увидеть реку?
— Можно мне сначала осмотреть весь дом?
— Конечно.
Лео повел Брайони на второй этаж, где помешалось несколько спален и еще одна гостиная. Там он изумленно застыл, не в силах сдвинуться с места. В последней спальне стояла огромная кровать с четырьмя столбиками и пологом, красивая и прочная, с белоснежными полотняными простынями, постеленными поверх широкого перьевого матраса.
Лео растерянно моргнул, желая убедиться, что это не мираж.
— Откуда здесь кровать? — пробормотал он.
Брайони лукаво улыбнулась, Лео никогда прежде не видел у нее такой хитрой улыбки.
— Нет, — медленно произнес он. — Это ты, Брайони?
— Я попросила Уилла это устроить, — с улыбкой отозвалась Брайони.
— Когда?
— Я связалась с ним по телефону вчера вечером, когда добралась до дома. Ты в это время принимал ванну.
— Так вот почему он попросил меня навестить сегодня леди Веру? Хотел выиграть время?
— Не знаю. — Брайони пожала плечами. — Чудны дела Уилла и неисповедимы пути.
Она проскользнула мимо Лео в комнату, впустила в окна свет, провела рукой по простыням и уселась в изножье кровати, обхватив рукой столбик. Довольная улыбка медленно сошла с ее губ, лицо приняло серьезное выражение.
— Сегодня утром в нашем старом доме тебе было так же страшно, как мне? — робко спросила она.
— Надеюсь, нет. — Лео не хотел, чтобы Брайони испытала тот ужас, который почувствовал он сам. — Но, возможно, да.
— Я думаю об этом все время, с тех пор как мы оттуда ушли. — Она рассеянно потерла пальцем завитушки на столбике кровати. — Раньше я не понимала, какой трусихой была всю свою жизнь. Когда мне становилось трудно, я бежала прочь. Прочь от воспоминаний о Тодди, прочь от семьи, прочь от замужества. Бежала от тебя, когда ты отказался играть со мной в шахматы по переписке. Я бежала бы прочь от нашего дома, если бы ты не остановил меня сегодня. В поезде, по дороге сюда меня на мгновение охватило отчаяние: разве возможно справиться с этой неистребимой трусостью? А потом я вдруг поняла, что храбрость отнюдь не отсутствие трусости. Храбрость — это тоже вопрос выбора. Смелость появляется, когда ты отказываешься уступить страху. — Брайони прижалась щекой к столбику кровати и, глядя на Лео, сказала: — Твоя вера придала мне храбрости.
Лео понимающе кивнул:
— А твоя храбрость укрепила мою веру.
Брайони робко улыбнулась:
— Ты мне доверяешь?
— Да, — без колебаний ответил Лео.
— Тогда поверь моим словам: все у нас будет хорошо.
Лео в нее верил, а значит, вместе они преодолеют все. Вместе. Вдвоем.
Брайони медленно развязала ленты под подбородком и сняла изящную траурную шляпу. Не сводя взгляда с Лео, она провела кончиками пальцев по широкому черному перу, украшавшему тулью.
