набит деньгами, пакет из прочного пластика – наполовину. Олегу захотелось расхохотаться, но, подавив нахлынувшее безумие, он торопливо оттащил драгоценный груз в свою машину, бросил все в багажник и с сомнением поглядел на дом.
Оставалась только одна невыполненная задача.
Жена. Змея. Предательница. Обманщица.
Во дворе было на удивление тихо. Почти все окна окрестных домов глядели вниз темными зевами. Ветер лениво качал ветки деревьев, они словно отмахивались от комаров и надоевшей жары. Никто не увидел двойного убийства. С сомнением оглянувшись на запертый багажник, Олег, в лице которого оставалось уже мало человеческого, ухмыльнулся и вприпрыжку побежал к подъезду. Приложив магнитный ключ из отнятых у охранника ключей к замку домофона, Олег вбежал внутрь и скачками понесся на второй этаж, думая только о том, чтобы…
Чтобы.
Он не думал, как ворвется в квартиру и что станет делать с женой, Сальниковым и оставшимся там вторым телохранителем. На площадке между первым и вторым этажом он понял, что оправдавшее себя оружие нападения – выдранный из земли кирпич – бросил у машины и теперь идет на врага с голыми руками, как супергерой или идиот. Он даже не успел продумать, что станет делать, если дверь окажется закрытой. Уместно ли будет позвонить и стоять на пороге с глупым видом или же стоит воспользоваться ключами? Но выяснять это не пришлось. Входная дверь, оббитая деревянными рейками, оказалась приоткрыта. В щель лился свет. Олег услышал приглушенный сип мужчины, а также умоляющий и одновременно возбужденный голос жены, которая о чем-то просила, как в те их излишне экспрессивные интимные моменты, когда она, скуля, как побитая собачонка, молила оставить ее в покое. От ее голоса Олег моментально завелся, только сейчас отдавая себе отчет в том, насколько он нуждался в ее присутствии. Сквозь узкую щель не было видно ни Маши, ни охранника, Олег не представлял, где они находятся: в кухне или гостиной-спальне. Скорее в гостиной, в кухоньках хрущевских малогабариток три взрослых человека помещались с трудом.
А затем до него донесся шум падающего стула и сдавленный вскрик. В щели истерично задергались тени, и Олег понял, что сейчас за этими дверьми убивают его жену.
«Ну, нет, – подумал он и ринулся вперед, сметая дверь и нагроможденную у входа жалкую старушечью мебель. – Это могу сделать только я! Она моя!»
* * *
Когда охранник сдавил ее горло, Маша начала молотить его по рукам и отчаянно брыкаться, но силы были неравны настолько, что уже спустя пару мгновений она медленно умирала, лежа на полу, и только открывала рот в тщетной попытке вдохнуть воздуха. Красное марево застилало ее глаза, и в этом красноватом сумраке она успела увидеть смазанную ухмылку Сальникова, что не потрудился даже встать со стула.
А потом она услышала грохот. Хватка охранника ослабла. Кашляя, Маша корчилась на полу и смотрела на происходящее, нисколько не удивляясь увиденному.
Черная тень, с грохотом ввалившаяся в комнату, ожидаемо оказалась Олегом, и муж с порога врезал кулаком старикашке-садисту, да так, что тот свалился с табурета на пол. Охранник ринулся на Олега, и они сцепились, начав молотить друг друга. Самое странное, что оба делали это, не издавая ни звука, впечатывая друг друга в стены, как два терминатора из старого фильма. От ударов стонали стены и трещала мебель, но мужчины, врубая кулаки в тела и лица друг друга, лишь охали и хэкали, выпуская друг из друга дурь и лишний воздух.
Олегу удалось сбить охранника с ног. Врезавшись в батарею головой, тот на мгновение потерял ориентацию и начал беспорядочно махать руками в воздухе. Олег дважды ударил его по лицу и оглянулся на жену. Его разбитое лицо скривилось не то в улыбке, не то в оскале.
Возившийся на полу Сальников неуклюже сел, потом встал. Его белесые глаза шарили по комнате, и он торжествующе крякнул, когда увидел в углу старушечью клюку, обычную деревянную палку с ручкой, которой хозяйка поддевала и проталкивала застревающие на гардине кольца. Схватив ее, он ринулся к дерущимся и Маше, лежащей между ними. Не сознавая, что делает, и не намереваясь помогать мужу, она, думая, что Сальников бежит к ней, изо всех сил пнула валяющуюся на боку табуретку, что раньше служила Сальникову троном. Тот, уже замахнувшись клюкой, споткнулся о табурет. Клюка врезалась в жалобно дзынькнувшую люстру, с которой полетели псевдохрустальные подвески. Сальников упал, угодив на табурет животом и захрипел. Воспользовавшись ситуацией, Маша поползла к дверям.
Очнувшийся охранник внезапно ударил зазевавшегося Олега в скулу, и тот скатился с него с глухим стоном, сопровождаемым хрустом. Теперь подручный старика, придавив Олега к полу, награждал его ударами, а он неуклюже выставлял локти в неубедительных блоках и пытался отбиться. Сальников, припадая на одну ногу, встал, поднял клюку и оглянулся на Машу, которая уже почти доползла до дверей. Его лицо было перекошено от ярости. Он взвесил клюку в руке и пошел к ней, пока женщина с писком попыталась отодвинуться дальше и даже нашла в себе силы встать.
– Сука, – процедил Сальников сквозь оскал. – Сука паршивая. Сейчас я выбью из тебя все нутро!
Маша услышала свист опускающейся клюки, после чего ее грудь взорвалась от страшного удара, отбросившего ее к стене. Маша врезалась в шкаф и упала, на ее голову посыпался разнокалиберный хлам, картонная коробка со швейными принадлежностями и тряпки. От боли она задохнулась, выплюнула кровь, не подозревая, что у нее сломано ребро. Сальников поднял клюку и нанес новый удар, однако Маше хватило сил заметить это движение, и она инстинктивно перекатилась в сторону. Бабкина клюка просвистела в сантиметре от ее виска и со звоном врезалась в складки ковра. И тут Маша увидела валяющиеся на полу портновские ножницы: старые, проржавевшие, с обмотанными изолентой ручками, тускло отсвечивающие на свету.
– Падла! – прошипел Сальников и ударил Машу, попав по плечу, отчего у нее моментально отказала рука, половина тела одеревенела, из рассеченной кожи хлынула кровь. Палка вновь взлетела кверху, Маша опять откатилась, упала на раненую руку и закричала от боли. Палка ударила ее в спину и ударилась о пол. Снизу кто-то из соседей заколотил по батарее, требуя тишины.
Валяющийся на спине Олег нащупал одну из подвесок, сбитых Сальниковым с люстры, длинный пластиковый клинок, достаточно острый и длинный, и вонзил его в бок охранника. Пластик сломался, но охранник взвыл и перекосился на один бок, что Олегу и требовалось. Он сбросил мужчину с себя и обхватил руками шею противника, сжимая ее изо всех сил.
Сальников, у которого был свой противник, снова
