её характера, такие как страх или недоверие. Что, возможно, и стало причиной её смерти — зверь попросту не умел бояться и стал неосторожен, в результат чего попал в засаду. Труп кобылы, к слову, тоже стоило найти перед уходом, дабы вернуть себе весь обсидиан. Он ещё Вальтеру пригодится.
Так вот, душу паладина он частично сжёг, затронув те части, что отвечали за твёрдость характера и преданность делу: ответственность, упорство, вера, храбрость, гордость. Всё это сгорело в огне ифрита не оставив и следа! Так что теперь малейшее страдание побуждало душу с охотой делиться знаниями со своим пленителем, что и ускорило дело. И теперь осталось только применить полученные от неё сведения в деле!
Рунические слова не были источником магии сами по себе — их ещё следовало наполнить определённым видом магии посредством нужного материала. Так что даже в рамках одного слова разное наполнение букв давало весьма различные эффекты! Занимались этим артефакторы, зачастую даже не владевшие магией. Используя уже созданные другими чародеями и артефакторами инструменты и шаблоны их применения, они накладывали на гравировку напыление, после чего заряжали руны магией с помощью всё тех же артефактов. Словно в обычной земной промышленности, где для производства нужны были средства производства, мастера рун постоянно совершенствовали артефакты, чтобы с помощью них делать ещё более качественные артефакты. Замкнутый круг!
И теперь эту энергию, что содержалась в словах, Вальтер стирал, трансформируя в тепловую энергию. Железо оковки и серебряные пластинки, что были запрятаны в толще стенок и дверей, стремительно разогрелись, вскоре потеряв всякую магическую активность. Из-за чего мощная недавно защита просто перестала существовать! Деревянные элементы фургона лишь стараниями Вальтера при этом не запылали ярким пожаром, быстро разогрев воздух в помещении.
«Шурх! Шляк!» — в красных вспышках, внутренние замки́ дверей плавились, мгновенно вытекая наружу раскалёнными лужами. После чего барон принялся открывать двери одну за другой, сняв с себя перед этим всякую маскировку.
Когда сквозь третью дверь на него взглянули испуганные, но искрящиеся надеждой глаза Норы, он на секунду замер, после чего шагнул внутрь и стремительно захватил ошарашенную девушку в объятья. Голова его почти сразу потухла, вернувшись к обычной вздорной причёске, а часть внутреннего напряжения спала, сменившись облегчением.
— Успел! — прошептал он, прижимая её пушистую головку к груди.
Нора тоже медленно отошла от шока и неверия, сперва обхватив его талию тонкими ручками, а после и вовсе тихонько заплакала. Ростом Вальтер возвышался над ней теперь почти на две головы — тело его с подпиткой силой ифрита уже давно достигло полной физической и половой зрелости, присущей человеку лет двадцати-трёх. Это в его шестнадцать! Тогда как Нора всё ещё росла и только-только начала созревать как женщина.
— Ты пришёл… Ты пришёл за мной! Как же я ждала… я верила и ждала! Вальтер, забери нас отсюда, пожалуйста… Эльза и Рико тоже где-то здесь, мы должны их спасти!
— Конечно пришёл. Разве я мог бросить вас на произвол судьбы?! Рико я уже нашёл — он жив, но сильно ранен. Эти ублюдки его долго пытали… А Эльза должна быть в одной из этих камер рядом. Идём! — вытянув растрёпанную, одетую в грязное свалявшееся платье девушку наружу, он открыл ещё две двери, где нашёл и вторую похищенную девицу. Эльза сидела на полу, уткнувшись лицом в свои колени.
— Эльза… Эльза! — позвал её Вальтер, присев рядом на одно колено. Но та никак не реагировала на его слова, пока он не коснулся наконец её плеча.
— А?! Я не сплю! — сонное лицо, «украшенное» кровоподтёками и огромным синяком, резко поднялось, уставившись на незваного гостя. Девушка не сразу узнала, кто перед ней, и долго не могла понять, что от неё хотят, но как только узнала Вальтера, ойкнула, закрыв лицо руками, тут же сжавшись в комочек.
— Эльза… Ты чего? Ну же, погляди на меня, — Вальтер нежно погладил девушку по голове, но та лишь отрицательно помотала головой, наотрез отказавшись открыть лицо. Для молодой впечатлительной красавицы, привыкшей ловить на себе восхищённые взгляды юношей и мужчин, привыкшей к мысли о важности красоты в высшем обществе, предстать перед важным для неё мужчиной в столь неприглядном виде было смерти подобно! Мало того, что у всех женщин от их ухоженности и внешнего вида зависела их самооценка, так ещё и в силу возраста Эльза была крайне впечатлительной и эмоциональной особой, склонной гиперболизировать масштаб проблемы.
— Это всего лишь синяки и ссадины. Через неделю будешь как новенькая. Ну же, красавица, нам пора уходить из этого места, — мягко, но настойчиво стащив её ладони вниз, Вальтер заставил Эльзу взглянуть в его глаза. — Вот молодец. Всё будет хорошо, я обещаю.
Приложив ладонь к её синяку, Вальтер поделился с девушкой своей энергией, разгоняя её метаболизм, и заодно выпустил внутрь волну белого пламени, начавшую медленно расщеплять застоявшуюся кровь в мягких тканях, снимая отёк. Проведя большим пальцем по растрескавшимся губам девушки, он также поступил и с ними. Лицо Эльзы начало медленно принимать нормальную форму и цвет, а внутри тела поселилось приятное ощущение жаркого тепла. Одновременно он оценил и другие повреждения её тела, порадовавшись что кости девушки не пострадали, хотя в области рёбер тоже было множество синяков.
— Вставай, Эль, пойдём отсюда! Вальтер прав, ты всё равно у нас красавица — а синяки скоро уйдут. Всё кончилось, Эль, теперь всё будет хорошо! — наконец и Нора включилась в беседу, потянув за руку свою подругу. Искренне улыбаясь, она старалась её поддержать, прекрасно понимая, что та чувствует. — Не стоит расстраивать Вальтера своей хандрой, правда ведь? Он же пришёл за нами! И вообще, мы тебя любим в любом виде.
— Угу… хорошо, я попробую…
Все трое вскоре оказались снаружи, в темноте и под проливным дождём. Проведшие в затхлом помещении больше двух суток, девушки с радостью подставляли лица под прохладные струи дождя, наслаждаясь невероятно чистым воздухом.
— Как же прекрасно снова просто дышать! — едва сдерживаясь, чтобы не закричать, проворковала Эльза, продолжая держать Нору за руку. — Я боялась, что там и умру, в камере… от побоев или пыток.
— Разве им позволено пытать благородное сословие? — удивился барон.
— Меня из рода изгнали… — вдруг поделилась страшной новостью девушка, — Я теперь никто…
На несколько секунд установилась почти мёртвая тишина, разбавленная лишь
