четверо могли быть вместе с тех пор, как все это началось, но мы были и одиноки тоже. Ты заполнила наши разбитые сердца, Келлс. Я не хочу продолжать жить такой жизнью без тебя.
Я закрываю глаза, когда любовь захлестывает меня, и чувствую, как еще несколько трещин во мне начинают заполняться, когда я обнимаю его за шею.
— Я обещаю сделать все возможное, чтобы этого не случилось. Я люблю тебя, Грейсон.
Мы тихо сидим, держась друг за друга, пока Оливер не ставит перед нами на низкий столик по кружке свежего кофе. Как только я начинаю тянуться за ним, Дэвин вскакивает на ноги. По выражению его лица я не могу понять, о чем он думает, но его слова звучат отрывисто.
— Верно, ты супер крутой ниндзя, и обещаю не вставать у тебя на пути, когда ты в одиночку расправишься со всеми мертвецами. О, и мы не хотим, чтобы ты умирала, а ты не хочешь, чтобы мы умирали. Понял. Хорошо поговорили! — он произносит это саркастически, с оттенком горечи, а затем уходит, оставляя меня с открытым ртом, потрясенную его бессердечием.
— Дэв! Какого хрена, чувак? Оставь его! — выплевывает Грейсон, когда Линк поднимается на ноги, чтобы пойти за ним, но Оливер жестом останавливает его, разочарованно глядя в спину друга.
— Оставь его. Ты не сможешь достучаться до него, когда он в таком состоянии. — Оливер поворачивается, смотрит на меня и кивает. — Это было нечто большее, чем ты думаешь. Прости, но это не моя история. Все, что могу сказать, это то, что после восстания Дэв пережил нечто довольно мрачное и травмирующее, прежде чем мы нашли его. Он окружен стальной стеной, которая сдерживает все это. — он берет мой кофе и с грустным выражением лица протягивает его мне. — Если кто-то и сможет прорваться сквозь защиту, то только ты, Келси. Не разочаровывайся в нем, пожалуйста.
Я беру кофе, но мой взгляд возвращается к удаляющейся спине Дэвина, когда он исчезает в глубине сада.
ДЭвин
Мне нужно избавиться от кипящего во мне гнева, пока он не выплеснулся наружу и не ошпарил всех вокруг. Я хочу ее так чертовски сильно, что это причиняет постоянную боль, но если соединить двух сломленных людей, то не получится единого целого. Речь идет не только о том, чтобы защитить ее, но и о том, чтобы защитить и меня тоже. Келси настолько поглощена тем, что случилось с ее подругой, и тем, что она не может допустить, чтобы у нее на глазах умер еще один дорогой ей человек, что ни разу не подумала о том, что будет с нами, если она умрет. Как я могу позволить себе полюбить кого-то так, как я влюбляюсь в нее, если не могу поверить, что она останется жива? Как я могу жить, если ее призрак преследует меня так же, как преследует ее Тара? Меня и так окружает слишком много призраков.
Она носит Тару с собой, как защитное одеяло. Я знаю, что она видит ее и разговаривает с ней. Что, если она никогда не отпустит ее? Что, если однажды это станет невыносимым, и Келси, наконец, решит сдаться и быть со своей лучшей подругой? Вся эта история с выстрелом кому-то в голову? Я знаю, что она была вынуждена так поступить со своей подругой. Что-то пошло не так, и, возможно, она винит в этом себя, но Тару укусили, и Келси пришлось убить ее, когда она обратилась. Я просто знаю это, так же как почти уверен, что в какой-то момент, когда Келси была одна, она приставила пистолет к своему виску, чтобы попытаться присоединиться к ней. Я знаю, потому что сделал то же самое, черт возьми, после… после.
Так как же я могу доверить ей свое сердце, если она все еще так сильно привязана к Таре и, возможно, однажды сделает все, чтобы быть с ней? И что еще хуже, как я могу позволить ей любить меня, если я могу, наконец, сдаться и покончить со всем этим, чтобы упокоить свои собственные призраки? Меня вообще не должно было здесь быть. Я не должен был пережить те первые несколько дней, когда не смог спасти всех, за кого нес ответственность.
Я забираюсь на одну из защитных платформ и часами сижу, глядя на лес, в поисках ответов, в поисках пути, как нам с ней двигаться дальше, но не могу перестать кружить вокруг своей и ее травмы, когда ветер треплет мои волосы. Я, наконец, встаю и разминаю затекшее от долгого сидения на одном месте тело и замечаю ее вишневые волосы за линией забора, когда она входит и выходит из колышущейся кукурузы. Я сжимаю кулаки от того, как это неприятно — так сильно кого-то хотеть. Мне так многое нравится в этой женщине, но я не знаю, как освободиться от нашего груза, чтобы наконец заполучить ее. Я так близок к тому, чтобы просто сдаться и позволить картам выпасть, куда они пожелают, чтобы я мог урвать крошечный кусочек от пирога счастья, который она и мои братья готовят. Разве немного счастья не лучше, чем не иметь его вовсе?
Прежде чем я успеваю совершить этот прыжок, на моем телефоне срабатывает сигнализация, и я достаю его из заднего кармана и открываю приложение безопасности. На экране видно, что датчики давления сработали на участке в нескольких сотнях футов от того места, где я в последний раз видел Келси. Я поднимаю глаза от телефона и, конечно же, вижу, что она уже выбралась из кукурузы и бежит в ту сторону. Бежит навстречу опасности, даже не пытаясь дождаться, пока кто-нибудь из нас ее поддержит. Я стискиваю зубы и быстро открываю деревянную коробку, достаю нож и один из пистолетов с глушителем, соскальзываю по лестнице и пускаюсь бежать. Я выдавливаю из себя ругательство, когда вижу, как она исчезает за воротами вдалеке, и ускоряю шаг. Мне насрать, насколько она хороший боец. Это просто чертовски безрассудно — выходить на бой без чьей-либо поддержки.
Чем ближе я подхожу к воротам, через которые она прошла, тем легче мне слышать стоны по крайней мере двух зомби, которые зовут своих друзей на вечеринку. Я также начинаю улавливать звук чего-то хлопающего. Это похоже на хлопанье флага на ветру, только он издает более шуршащий звук. Я уже в нескольких шагах от ворот, когда замечаю, что мои братья бегут в моем направлении, но они все еще на приличном расстоянии, поэтому я не жду,
