огромную наковальню, которая раскалилась добела в его руке. Удар был тяжёлым, и наковальня хлынула на Атмоса Брахила оранжево-красным потоком, покрыв его костяную броню красивым хаотичным узором. Металл медленно застывал на мощных челюстях и длинных когтях.
— Займи место в строю, центурион.
Таким образом Фуриус Брахил остался один впереди своих воинов, сотканный из тьмы и огня.
— А для тебя я ничего не выковал, легат, у меня закончился металл.
— Я буду сражаться зубами, рогами и когтями, мой бог, — ответил тот невозмутимо.
Туарэй улыбнулся, обнажая длинные острые зубы.
— Возможно, до этого не дойдёт.
Он коснулся кристалла на груди и в ладони появился цилиндр чёрного чугуна с ярким аловитом, вставленным в один конец.
— Это Светоч Гнева. Его создал не бог, но смертный маг, что неспособен был вдохнуть в оружие душу. Однако же, если хочешь знать, этот меч мне более дорог, чем любой иной, выкованный за прошедшие дни. Хватит ли в тебе силы владеть им?
Светоч тускло блестел в открытой деснице бога, Фуриус Брахил протянул руку, принял артефакт, взвесил его, крепко сжал пальцы, и чистый аловит с гудением исторг длинный стержень белого света и жара.
«Какой безумный, бешеный гнев терзает его душу каждый миг существования…»
— Теперь он твой, — решил Туарэй. — Фуриус Брахил, я, Дракон Нерождённый, нарекаю тебя чемпионом Элрога! Отныне ты — первый среди первых!
Шестьсот девяносто три глотки исторгли протяжный и торжественный рёв, божественное оружие поднималось и опускалось в руках легионеров. Легат потушил Светоч Гнева, медленно опустился на одно колено, увлекая остальных.
— Мой бог, легион просит вас принять империй!
Туарэй усмехнулся, сжал древко Доргонмаура и копьё запело так громко и торжественно, что даже люди и невысоклики услышали его сквозь имматериум.
— Принимаю.
— СЛАВА БОЖЕСТВЕННОМУ ИМПЕРАТОРУ!!! СЛАВА БОЖЕСТВЕННОМУ ИМПЕРАТОРУ!!! СЛАВА БОЖЕСТВЕННОМУ ИМПЕРАТОРУ!!!
Над его рогами из потоков пламени соткался алый венок и повис в извивающемся воздухе.
— Первым указом, как ваш законный император, я объявляю о роспуске Девятого легиона.
Волна тишины захлестнула амфитеатр, казалось, легионеры перестали дышать и окаменели.
— Отныне, — продолжал Туарэй, — будет только один легион, — тот, что прошёл через века и уберёг память, традиции, веру и верность, дабы Гроганская империя смогла возродиться! Отныне вы — Первый и Единственный легион! Я нарекаю вас Верными в награду за все принесённые жертвы! Встаньте, Legio Fidelitas!
Легионеры поднялись в полный рост.
— Вторым указом я дарую вам исключительную привилегию обращения к богу как к императору!
— СЛАВА БОЖЕСТВЕННОМУ ИМПЕРАТОРУ!!!
— Третьим указом, — оскал Туарэя стал шире, злее, глаза превратились в сферы дикого огня, — я объявляю bellum sacrum против города Охсфольдгарна и его рекса!
Эхо неистового рёва затопило амфитеатр, полубоги словно безумные потрясали оружием, выкрикивая: «священная война»; «возмездие». Третий указ императора ввёл легион в экстаз. Среди всех лишь Фуриус Брахил стоял неподвижно, прижимая к сердцу погасший Светоч Гнева, и следил за богом холодными льдисто-голубыми глазами; даже его огненный плащ почти истаял… но потом вдруг голос легата перекрыл все остальные:
— Мой император, брось нас в огонь!!!
После мгновения тишины этот призыв полился из глоток всех легионеров:
— БРОСЬ НАС В ОГОНЬ!!! БРОСЬ НАС В ОГОНЬ!!! БРОСЬ НАС В ОГОНЬ!!!
Рассмеявшись, бог поднял Драконий Язык и пророкотал:
— ЗА МНОЙ, МОИ ВЕРНЫЕ!!! НА ВОЙНУ!!!
Глава 12
День 6 месяца фебура ( II ) года 1651 Этой Эпохи, Кхазунгор, Охсфольдгарн.
Сотни пар крыльев со свистом рассекали небеса над Хребтом. Под завывания ледяных ветров солдаты Первого легиона обменивались мыслями без слов. Теперь, благодаря центуриатным сигнумам и доргонису они могли становиться единым целым. Каждый чувствовал каждого, видел и своими, и чужими глазами, ощущал настрой братьев и сестёр по оружию, — их горящие местью сердца, жар в животах и упоительное чувство свободы. Все они встали на крыло лишь недавно, однако, драконья природа позволила сразу принять необъятный простор за родную стихию. Отныне они больше не были прикованы к земле и не подчинялись её условностям, единые и стремительные настолько, насколько ни одному гроганскому легиону никогда ещё не удавалось стать.
Спустя часы полёта, поднявшись над горными пиками, обрамлявшими перевал Охсфольдгарн, они увидели город того же имени. Даже обуянным яростью воинам потребовалось время, чтобы осмыслить его размер и величие. Второй по богатству и красоте город гномской империи Кхазунгор был выстроен из белого камня, его внешние стены возвышались на семьдесят шагов, каждая крепостная башня не уступала размерами великим замкам Вестеррайха, из бойниц смотрели воронённые стволы пушек, и тридцать тысяч воинов несли дозор под небом и под землёй.
Районы Охсфольдгарна были разделены внутренними стенами, которые сторожили внутренние же крепости, — дома древней знати, могущественных младших ветвей Колена Зэльгафова. Каждая из них контролировала тот или иной ремесленный цех, и все они обладали собственными войсками, богатством, властью, амбициями. Улицы города образовывали красивый узор, тут и там в лучах утреннего солнца блистала платина, золото, серебро, искусные архитектурные ансамбли со статуями служили Охсфольдгарну украшением, как и начищенные трубы, по которым подавался газ и горячая вода; высокие ажурные здания с богатым убранством служили узлами сообщения для подвесного транспорта, двигавшегося над крышами домов, а среди особенно великолепных построек выделялись четыре: дворец главного железноколёсного вокзала, Рунная Палата, отделение Золотого Трона и архитектурная доминанта — крепость рекса.
Невзирая на свою высоту, она казалась скорее широкой, расплывшейся бастионами, башнями, толстыми стенами; ярус за ярусом нерушимого камня, исполинские статуи гномов-воителей с огнём в глазницах и ртах, на её главном шпиле сиял алым отлитый в рунном золоте знак Зэльгафиваров.
«Отсюда они пришли в наш дом,» — послышались мысли Фуриуса Брахила, — «чего им не хватало? Какого богатства? Какой власти можно было желать ещё?»
«Отдай гномам все сокровища мира и очень скоро они почувствуют, что это ещё не все сокровища,» — ответил бог, рассматривая неприступную крепость как большое яркое блюдо, с которого можно было стащить любое лакомство, какое пожелаешь. — «Это голод, который нельзя утолить, голод, который присущ всем смертным, а гномы, к тому же, прожили рядом с драконами достаточно долго, чтобы в них эта черта преумножилась и расцвела».
Налетевший ветер приятно холодил чешую бога и нёс запахи большого города. Невзирая на то, что Охсфольдгарн был построен и всегда принадлежал гномам, с высоты он сильно напоминал человеческие города. Возможно, в том состояла особенность вкусов дваульфари.
«Мой император, легион ждёт приказаний».
Туарэй улыбнулся шире, часть его души пела в унисон с Драконьим Языком, предвкушая скорое будущее.
«Мне нужен этот город, дети мои. Не весь и не целиком. Внешние стены должны уцелеть, как и то здание, над которым пылает сине-золотой пламень. Это Рунная Палата, а вокруг неё мастерские рунных ремесленников, которые тоже не должны пострадать. Крепость рекса пока не следует атаковать, мы возьмём её последней. Дворец, отмеченный эмблемой золотого дракона, — банк, не трогайте его пока; вон там посольские кварталы, где обитают зажиточные путешественники, двигающиеся с заката на восток и обратно, их также не атаковать. Но всё вокруг можете превратить в пепелище. Обратите внимание
