на лодке. У меня была маленькая лодка: в одиночестве я отправлялся плавать по озеру и мог часами оставаться там. Однажды я сидел с закрытыми глазами и медитировал. Была прекрасная ночь. Какая-то пустая лодка плыла по течению и ударилась о мою. Во мне поднялся гнев! Я открыл глаза и собирался обругать побеспокоившего меня человека, но увидел, что лодка пуста. Моему гневу некуда было двигаться. На кого мне было его выплескивать? Мне ничего не оставалось делать, как вновь закрыть глаза и начать присматриваться к своему гневу. В тот момент, когда я увидел его, я сделал первый шаг на моем Пути.
В эту тихую ночь я подошел к центру внутри себя. Пустая лодка стала моим учителем. С тех пор, если кто-то пытался обидеть меня и во мне поднимался гнев, я смеялся и говорил:
– Эта лодка тоже пуста».
Даже если вокруг меня образуется целый лодочный флот без пассажиров, внутренне я стараюсь улыбаться.
38
Тюрьма Берген, штат Нью-Джерси
Спустя несколько незабываемых часов в пахучей камере за мной приехали сотрудники иммиграционной службы. Меня заковали в цепи с ног до головы. Будто я до сих пор являюсь федеральной заключенной. А по факту я уже свободный человек, которого будто возят по тюрьмам в рамках некой извращенной экскурсии. Меня погрузили в заиндевевший автобус. Буквально. Потому что на подножку автобуса в цепях не заберешься. Меня положили на три пластиковых подмерзших сидения. Всю дорогу я лежала в позе эмбриона, содрогаясь от холода. Мы приехали в аэропорт. Еще постояли, чего-то ждали. Очень хотелось спать, но я боялась заснуть в холоде. Наконец мы вышли из автобуса и пошли к самолету. Раннее утро, на улице еще темно. Там было человек 30 сотрудников. Масочный режим соблюдали далеко не все государственные служащие. Я пыталась возмущаться, узнать, почему меня всю заковали и так ко мне относятся. Но делала я это не очень активно. Мной одолела какая-то слабость. Я решила успокоиться и порисовать. И тут же ко мне подскочила охранница и с силой вырвала ручку. Я натурально обалдела от столь сильной беспричинной агрессии.
– Офицер, назовите свою фамилию. – Хоть шансов было мало, но я решила в будущем составить жалобу на такое поведение.
– У меня написано, глаза включите, – она усмехнулась, будто зная, что у меня плохое зрение.
– Я не вижу, – ответила я. Я видела, что у нее какие-то длинные имя и фамилия, но нечетко.
– Неужели? Ну, ладно. Я офицер Ли, – она уперла руки в боки.
– Зачем вы мне врете? – спросила я. Потом перевела взгляд на мужчину-офицера рядом с ней. Он тоже смотрел на нее. Вид у него был удивленный. Но заступаться за меня, конечно, не стал.
Меня загрузили в самолет. Полетели. Посадка. И в салон загружают добрый десяток заключенных мужчин. Их сажают в задней части салона. И мы летим дальше. Никто не позволил бы им до меня физически дотянуться или что-то кричать. Но всю дорогу я чувствовала их взгляды и желание. Необязательно это видеть – это настолько четко ощущается, что никаких подсказок не надо. Перед вылетом до конечного пункта та самая агрессивная охранница посмотрела на всех нас. Жуя бутерброд и попивая свежезаваренный ароматный кофе.
– Так, нам лететь всего 40 минут. Так что можно им не давать пить. Не умрут уж за 40 минут без жидкости. Так что не стоит беспокоиться. Лучше отдохнем.
По прилету меня встречала делегация из иммиграционной службы Нью-Йорка. US Immigration and Customs Enforcement, сокращенно ICE. На трапе стояла сотрудница с длинными рыжими волосами и лучезарно улыбалась. Она провела меня к машине. Все остальные сотрудники были так же молоды, подтянуты и рафинированно вежливы. С меня сразу же сняли все оковы, спросили, как путешествие, все ли в порядке, хорошо ли я себя чувствую. Настоящие «американские горки» – это не аттракцион в луна-парке. Нет. Это постоянная смена «добрых – злых копов», чередующееся отношение к тебе – то как к подногтевой грязи, то с улыбкой и чуть ли не заискиванием. То в жар, то в холод. Система придумана давно и со многими до сих пор работает. Но я уже была тертым орешком. Ждала подвоха. И дождалась. Все мои вещи повезли в одно место, а меня – в другое. Не в иммиграционный центр, а в окружную тюрьму Берген. Меня заверили, что через три дня меня выпустят. Что уже куплен билет в Россию. Простая формальность. Не более.
В тюрьме мне выдали очередную униформу. Комбинезон болотного цвета. Сегодня я узнала, что комбинезоны выдают уголовникам, а иммигрантам – раздельную униформу. Поставили на место, называется. Будто я еще под следствием, уголовница, а срок тянуть еще пару лет. Но это меня особо не взволновало. Меня волнует другое. У меня ломит тело. Видимо, я простудилась во время перевозки на этих заиндевевших пластиковых креслах. Меня поместили в карантин, потому что мне уезжать через несколько дней. Мнимая забота – чтобы вдруг не подхватила ничего в общем помещении. У меня взяли тест на ковид и отправили в камеру. Я зашла в очередное грязное помещение и рухнула на потертый матрас. Я так устала.
Я проспала часов 10. Когда я проснулась, оказалось, что я проспала свой законный час на перерыв для душа и телефонных звонков. Я была крайне возмущена. Охрана совершает обход каждые 15 минут. И они не удосужились меня разбудить и сообщить, что мой час перерыва начался. Мне ответили, что таковы правила, через 5 минут они закроют дверь в камеру до следующего дня. На мою просьбу сходить в душ они также ответили отказом. Что ж, я не растерялась. Ответила: «Прекрасно». Разделась и начала мыться в раковине. После всех перенесенных унижений в Александрии, после всех strip search – обысков с раздеванием («Нагнитесь, раздвиньте ягодицы, покашляйте») – душ в раковине казался совершенно невинным. Пусть хоть подсматривают, хоть нет. Мне все равно. Я не буду писать жалобы или ругаться. Просто займусь тем, что мне необходимо. После «камерного душа» я прибралась в камере и свалилась обратно в кровать. Тело еще ломит, да и слабость накатила.
Проспала я еще дольше, чем в прошлый раз. Ко мне приехала медсестра, чтобы взять анализ крови. Тут я немного опешила. Два года я всеми правдами и неправдами старалась получить анализ крови. Чтобы узнать уровень гемоглобина, СОЭ и прочие показатели. А тут за два дня до моего отъезда они вдруг обеспокоились. Я опять заподозрила что-то недоброе. Я не пропустила свой перерыв в этот раз. И познакомилась с самым грязным тюремным помещением за все мои путешествия. Это просто какой-то кошмар. Когда охранники совершают обход,
