Он позвонил примерно через час. Наступало время ланча, и в пабе уже было довольно много народу, так что я с трудом пробилась к телефону. Барменша просила меня не занимать его надолго.
— Знаешь, Фрэнк, иногда мне кажется, что ты лишь плод моего воображения.
— Послушай, я не успеваю прийти. Мне оказали кое-какие услуги, но если не появиться там, где назначено, другого шанса у меня может и не оказаться. Так что давай ограничимся телефонным разговором. Скажи мне хотя бы вкратце, что там у тебя выяснилось?
Так я и сделала. Вкратце. Он меня внимательно выслушал, немного помолчал и спросил:
— И где этот отчет теперь?
— Оригинал я послала тебе, а копию — Кэт.
— Хорошо. А медицинская карта?
— Копия у меня, копия у Хью.
— Ты думаешь, он там нароет что-нибудь?
— Не знаю. Может, что и нароет. Но вряд ли, конечно, ответит на вопрос, кто и почему послал мне эти бумаги.
— Не сам ли Бельмон выискивает способ убедить тебя, что он со своей стороны выполнил условия сделки? Вот и послал эту пару страниц, которые доказывают его заботу о беременной и хорошее отношение к ней. Тем более что это ничем ему не повредит.
— Так чего ж было не отдать мне их сразу? Зачем все эти сложности с пересылкой по почте через три дня после моего отъезда в Лондон?
— Может, он просто долго думал? А когда ты уехала, огорчился, решив, что не все до конца объяснил, вот и послал вдогонку дополнительные материалы.
— Да, но почему анонимно? И потом, это все же не объясняет, кто мой клиент. И кто два дня назад забрался в мой дом.
— Да-а… Ну, здесь тебе надо просто определиться, что это было — ограбление с большой буквы или ограбление с маленькой… То есть не совпадение ли это?
— В каком смысле?
— В том смысле, что ты вечно все усложняешь, даже в тех случаях, на которые другой и плюнуть-то поленился бы. Я иной раз просто плачу, глядя на то, как ты колотишься зазря о кирпичные стенки. Вспомни хотя бы то дело с поляками.
— Знаешь, Фрэнк, я уже вся промокла от твоих слез. Ну ладно, давай о деле. Я все еще думаю, что та машина могла принадлежать его жене.
— Еще бы! Такая же длинная, как «сьерра», и такая же широкая, как «ситроен». Сколько уж раз я твердил тебе, основывайся только на фактах. У меня уж язык отсох, а ты все свое… Исходить надо исключительно из того, что твой клиент пожелал остаться неизвестным. Почему? Очевидно, потому, что он (или она) чувствуют себя плохо из-за того, что он (или она) сделали (или не сделали) то, что хотели сделать. Я говорил тебе, куда бы пошел. К родной матери. К женщине, парализованной виной и горем после пятнадцати лет пренебрежения собственным ребенком. Не исключено, что она, доведенная до отчаяния, захотела выяснить, что же случилось с ее дочерью. Чего же еще ты хочешь от меня услышать?
— Фрэнк, окажи любезность. Не внушай мне версий, навеянных тебе, грешному, статейками желтой прессы.
— Кстати, и в желтой прессе, моя милая леди, попадаются иногда исключительно правдивые истории.
— И все же я утверждаю, что это не она. Она лежала в больнице.
— Не доказано. Ты же ее там не видела. Послушай, я и не говорю, что это обязательно она. Я просто расставляю акценты. Твой анонимный клиент, к слову сказать, может вообще не иметь никакого отношения к присылке медкарты.
— Или к взлому моей квартиры?
— Да что эти взломщики у тебя взяли? Телевизор и видео. А что они оставили? Твой отчет.
— Послушай, Фрэнк, если ты еще об этом не слышал, то я тебе скажу. Сейчас изобрели такую штуковину, как фильмокопирование, — сказала я, сама удивившись тому, что это впервые пришло мне в голову.
— Знаешь, Ханна, поучи свою бабушку, с какой стороны яйцо колупать. Фильмокопирование — одна из моих любимейших игрушек. Но если Гревилл уже имеет отчет, почему он до сих пор тебе не позвонил?
— Так что же я? Все сейчас брошу и буду ломать себе голову над тем, почему он до сих пор не звонит?
Хоть я и хотела сказать это порезче, но получилось слабо.
— Хм-м… А как насчет того малого с машиной? Ты уверена, что тебе это не показалось?
— Нет, конечно, ни в чем я не уверена. И там, в метро, это мог быть совсем другой человек, просто похож, но кто знает, вдруг их там целая армия. — Я окинула взглядом помещение паба. Здесь никого подозрительного вроде не видно. — Господи, Фрэнк, разве ты всегда точно знаешь, есть за тобой хвост или нет?
— Да, всегда! Потому-то на дверной табличке моей конторы накарябано мое имя, а не твое. Не говоря уже обо всем прочем. Слушай, хочешь, дам совет? Ты просто покрепче стой на своем и жди, а господин Случай сам все положит тебе в руки.
— Прекрасно. Ну, Фрэнк, премного благодарна за бесплатный совет.
— Постой. Я еще не договорил. У тебя дома включен автоответчик?
— Да.
— Так вот, держись-ка подальше от дома. Потрать немного времени и денег и купи себе все необходимое. Ну, что там?.. Зубную щетку, ночную рубашку. Заодно, шастая по магазинам, может, и заприметишь кого, хвост, я имею в виду. Потом оторвись от них— магазин в таких делах просто чудо — и устройся где-нибудь на ночь, на две. Оттуда ты, в случае чего, и телефон свой можешь проверить.
— В случае чего?
— Да в случае того, допустим, что совпадение окажется вовсе не совпадением. И вот еще что. Ты все еще не оставила надежды разорить меня, назаказав там кучу всякой дорогой и пошлой еды, дабы потешить свой неуемный желудок?
— Нет, Фрэнк. Спасибо. Отложим твое разорение на другой раз.
— Отлично. Мне нужно будет кое-что обмозговать, а потом я свяжусь с тобой. Скажи мне номер, по которому я смогу найти тебя… Ох да! Ханна! Чуть не забыл!
— Что такое, Фрэнк?
— Надеюсь, ты помнишь про десять процентов?
Я решила прислушаться к мнению специалиста. А пускай они, в самом деле, полазают теперь за мной по магазинам, если им делать больше нечего. А избавиться от хвоста — дело нехитрое. Если бы это не было связано с работой, то от прогулки вдоль прилавков я получила бы гораздо больше удовольствия, ведь надо же иногда и порадовать себя, разглядывая и перебирая разные корсеты и фантастической красоты бюстгальтеры. Девушка, соседка по примерочной, на моих глазах истратила на все эти штучки-дрючки сто, если не сто двадцать фунтов. Наверняка у нее есть малый, которому она сегодня же вечером намерена все это продемонстрировать. После третьего магазина я уже точно знала, что оторвалась. Я одна. Если и были хвосты, то они потерялись. Иной, может, и до сих пор сидит возле одной из примерочных. Ой, спасибо тебе, Фрэнк! Потом я мысленно перебрала всех, у кого смогла бы переночевать. Выбор-то, в сущности, небогат.
Даже совсем, можно сказать, нет выбора. Все упиралось в Кэт. Когда я возникла у нее на пороге, там как раз происходило чаепитие. Шесть мамочек и целый взвод ребятишек, которых, казалось, валандается тут по всему дому штук двадцать шесть, если не двадцать семь. Да и кто их считал! У меня просто в глазах зарябило. Кухня была изгваздана апельсиновым соком и следами шоколадных чипсов, которыми детки обстреливали друг друга. Причем Бенджамин был главным артиллеристом, в то время как Эми не то подавала снаряды, не то реквизировала их. А какой-то кучерявый малец, обделенный боезапасом, пытался наехать на всех сразу огромным заводным трактором. Кэт сидела и прихлебывала свой чай, взирая на арену боя с изумительным спокойствием. Если что ее и вывело из равновесия, так это мое появление. Но на то она и Кэт, чтобы не подавать виду. Она просто усадила меня на свободный стул и налила чашку чая, шепнув между делом, что все они скоро уйдут.
