удар. Не перебивай! — остановил я попытавшегося что-то вставить бригада. Беда с этими штатскими, пусть даже и надевшими форму. Вальеха ещё из лучших… — Чтобы не быть обнаруженными с воздуха, нужно замаскировать взлётно-посадочную полосу. Замаскировать надо под фруктовый сад. На снегу круги выложим из угля: с большой высоты фашисты примут их за кроны деревьев. Когда снег сойдёт, круги на земле попросту выжжем. В центре аэродрома поставим грузовик, на котором необходимо сделать макет садового домика. Когда наши самолёты будут взлетать или возвращаться из боя, грузовик будет отъезжать в сторону, в остальное время заезжать назад. И вот ещё что: пусть солдаты найдут небольшую сосну и посадят её в бочку, а бочку поставят в прицеп грузовика[8].
— Камарадо альферес! Алеманос не дураки, они же увидят, куда возвращаются наши самолеты и начнут здесь бомбить всё подряд!
— Верно. Алеманос не дураки, но и мы головой не только едим и носим шапки. В километре отсюда нужно оборудовать ложный аэродром. Для его обслуживания выделим пять-шесть человек, которые при воздушных налётах врага будут при помощи верёвок перетаскивать макеты самолётов, как будто они собираются взлететь, имитировать панику и поджигать бочку с бензином, от которой будет взрываться один из макетов. А для пущей убедительности я договорюсь с командирами эскадрилий и сбор истребителей при взлёте и посадке станет проводиться именно над ложным аэродромом. Работы предстоит много, поэтому — приступайте прямо сейчас.
Исполнять!
— Слушаюсь, командир!
…И понеслось оно по кочкам… Забегая вперёд, скажу: при налётах фашистской авиации на ложный аэродром за следующий месяц было сбито три «Хейнкеля-111», а настоящий аэродром ни разу не подвергался бомбёжке.
Что же до предполагаемого «шпионского телеграфа» — обнаружили и его. Только на склоне оказался не злонамеренный гад из «Пятой колонны», а… Яма. Но не просто яма, а яма, в которую кто-то, вероятно, кто-то из местных священников, припрятал церковные ценности, включая распятие из слоновой кости, дарохранительницу и статую Санта-Марии вместе с приносимыми по тянущейся ещё с языческих времён традиции дарами — одеждами из парчи и шёлка и витражом-триптихом с изображением казни Христа. Сверху это всё было накрыто холстом, но осенние ливни, видимо, смыли прижимающие холст камни и тонкий слой земли, а ветер принялся трепать ткань. Вот испанский комсомолец Крузейро Лянча и принял блеск витражного стекла за сигналы шпионского оптического телеграфа… Как вспомню, сколько бумажек пришлось заполнять из-за передачи этой находки в музей — начинаю испытывать к местным клерикалам «такую личную неприязнь»… Ну не люблю я писанины!
[1] Не повезло. Большинство этих орудий было модифицировано и приспособлено для транспортировки автомобилем или гусеничным тягачом. Но Испанская республика приобретала всё, что предлагали. А предлагали, в первую очередь, подобный «неликвид».
[2] Мексиканские Соединённые Штаты наравне с СССР с самого начала фашистского мятежа официально поддержали Испанскую Республику. Находящихся на действительной службе военнослужащих туда «в командировку», правда, не посылали, но своим отставникам ехать воевать добровольно — не препятствовали. Кроме того, после поражения Республики в Мексике образовалась вторая по численности — после Франции — диаспора испанских эмигрантов.
[3] На самом деле боевая масса всего 1014 килограммов. Но выглядит орудие внушительно.
[4] Старший брат императора Франции Наполеона I, король Испании в 1808–1813 годах. Свергнут и эмигрировал.
[5] Juventudes Socialistas Unificadas, организация, объединявшая молодежные группы Испанской социалистической рабочей партии и Коммунистической партии Испании с преобладанием коммунистов. Можно сказать, испанский комсомол, поскольку входила как секция в Коммунистический Интернационал молодёжи — КИМ.
[6] Примерно соответствует советскому званию «старшина». Высшее звание младшего командного состава.
[7] Катастрофа при Анвале — серия боёв, длившаяся с 22 июля по 9 августа 1921 года во время колониальной Третьей Рифской войны, где испанская армия потеряла убитыми 13000 человек.
[8] Реальный способ маскировки ВПП, применённый как раз в Испании.
Глава 30
XXХ
Испания, провинция Нижний Арагон, город Теруэль, 30 декабря 1937 г.
Щёлк!
«Астра» встала на затворную задержку.
Откатываюсь влево, укрываясь за чугунной водоразборной колонкой. Торчащие из порванной вязаной перчатки пальцы судорожно нащупывают сменный магазин. Хорошо, что у меня не «маузер-96» — тот перезаряжать гораздо сложнее и главное — дольше.
Стук! — пустой магазин вываливается на брусчатку. Щёлк! — его место занимает полный. Подхватываю опустевший и не глядя тычу им в карман лётной куртки — получить форменное офицерское пальто так и не удалось, потому и бегаю везде в пилотском. Ну да ничего: скоро врачебно-лётная комиссия, если не убьют — опять летать буду. Потому что несправедливо!
Осторожно выглядываю из-за колонки. Ага, лежат оба-два, место занимают. А вот остальных фашистов что-то не видать — а было их не менее пяти. Прячутся. Или обходят нас по развалинам… Привёз, что называется, людям хлебушка…
Позади бухнула винтовка. Молодец, Крузейро, контролирует обстановку. Только прячась за пробитым пулями колесом машины особо не наконтролируешь.
Шевеление за низеньким каменным заборчиком-межой. Кобуру-приклад в плечо, стволом ловлю цель. Задерживаю дыхание, палец выбирает слабину спускового крючка… Бах!
И, пока франкисты отвлеклись — надеюсь на это — подхватываюсь и в два прыжка оказываюсь за углом здания, плюхаясь на пузо. Нашли, блин, акробата! И вот на кой мы сюда поехали?
Пуля щёлкает по камню стены. Ничего, могло быть хуже. Например, если бы у врагов оказался в наличии пулемёт. А так… Не снайперы они, явно не снайперы. Мы, впрочем, тоже. Размен пока два — один в нашу пользу: водителя грузовика фашисты подстрелили сразу.
И ведь с утра, как говорится, «ничего не предвещало». Просто — прилетел утром на аэродром военно-транспортный «Фоккер Ф-VII» с грузом хлеба для горожан почти полностью освобождённого Теруэля. Да, в городе ещё идут бои — но гражданским лицам нужно что-то кушать. А еды нет от слова «вообще»: мало кто из горожан к началу боёв за город имел запасы продуктов, а все склады были конфискованы мятежниками для собственного употребления. Вчера в город приехала Долорес Ибаррури и, с трудом сдерживая слёзы, смотрела, как советские танкисты на городских улицах кормят изголодавшихся мирных жителей своими НЗ. Но сколько
