Джонни смотрел в никуда, слегка приоткрыв рот.
— О черт. Мне этого не нужно.
— И мне тоже, — сказал Уайатт, направляясь к двери. — Когда мы встанем, скажем, ранним днем, мы разберемся с этим, — добавил он, чуть задержавшись в дверях, а затем вышел.
Но он не пошел в свою комнату. Сначала он открыл небольшую дверь, ведущую на фасадную сторону дома, вышел на небольшой балкон и выкурил сигару.
Ради бога, даже ожидая увидеть это, он с удивлением посмотрел на взошедшее солнце после бесконечной ночи, проведенной в клубе. Уборщики, пешком и на машинах, уже начали свой ежедневный труд. Начиналась настоящая жизнь, в то время когда призрачный мир нелегальных кабаков завершал свое ночное существование.
Он попытался собраться с мыслями, чтобы понять, что надо сказать Кейт. Но он был слишком утомлен, чтобы заставить крутиться шестеренки своей головы. Ночь за покерным столом была хорошей нагрузкой для ума, а он уже не весенний цыпленок. Ему надо поспать, черт подери.
Поэтому он вернулся внутрь и пошел вверх по лестнице в свою комнату. Надев синюю шелковую пижаму, подаренную ему Сэди на день рождения два года назад, он втиснулся между холодными простынями и теплыми одеялами. Все неприятности, начиная с Носатой Кейт и заканчивая Порезанным Капоне, сейчас не имели значения по сравнению с тем, насколько он устал. Уайатт Эрп заснул сразу же.
Когда открылась дверь, он услышал это, но принял за часть сна, где он и Сэди работали на их руднике Хэппи Дэйз и нашли богатую золотую жилу. В этом сне тоже кто-то открыл дверь, но это не имело значения, поскольку он и Сэди были в пещере, но это был сон, а сну необязательно быть логичным…
Он открыл глаза и увидел прекрасную молодую женщину, освещенную проходящими снаружи лучами солнца, ее изящную фигуру, просвечивающую сквозь прозрачную ночную сорочку.
Когда он окончательно проснулся и сел, опершись на локти, женщина в ночной сорочке оказалась не столь молодой, правда, все такой же прекрасной, несмотря на свои шестьдесят. Она оставила дверь полуоткрытой, войдя в комнату босиком, и села на краю кровати, глядя на него. Ее синие глаза были прекрасны даже в темноте. И столь же обвиняющи.
— Ты всегда был ублюдком, Уайатт Эрп, — сказала Кейт.
Не шепотом, но и, по крайней мере, не крикнула. На этом этаже больше никого не было, только Кейт в своей комнате для гостей и Уайатт — в своей. Вернее, Кейт сейчас была в его комнате. Остальную часть второго этажа занимали гримерные, а Текс и ее девушки уже давно ушли.
Ее темные блестящие волосы по-девичьи струились по плечам. Для женщины ее возраста Кейт перенесла поездку просто отлично, хотя морщины вокруг рта и глаз прорезались глубже не столько от прожитых лет, сколько от печали.
И от гнева.
— Ты знаешь лучше других, Кейт, что я не герой, — мягко ответил он.
— Но я думала, что тебе можно доверять!
— Почему?
Она задумалась, не сразу подыскав необходимые слова.
— Ради преданности покойному отцу этого мальчика, хотя бы ради этого тебе следовало встать на его защиту! — дрожащим голосом сказала она.
— Я встал на его защиту, — сказал Уайатт, выпрямившись и глядя ей в глаза. — И он не мальчик.
— Он мой мальчик!
— Он твой сын. Иногда я сам думаю о нем как о мальчишке, но он мужчина, ему уже хорошо под тридцать. Я в его возрасте…
— Ты был сукиным сыном и убийцей!
— Не спорю.
— Ты взял у меня деньги!
— Я готов отдать их назад. Даже с процентами, Кейт.
Ее верхняя губа презрительно скривилась.
— Ты думаешь, это меня устроит? Просто вернуть мне мои доллары?
Он положил руку ей на плечо, но она в ярости стряхнула ее.
— Кейт, Бэт уже высказал все твои доводы, я сам это слышал. Он сделал это хорошо. Но «мальчик» не воспринял ни слова из них.
Она скрестила руки на груди.
— Я думала, он послушается тебя.
— Он меня выслушал. Я помог ему успешно поднять это заведение. Я воодушевил его, а когда придет время, я снова воодушевлю его… выйти из этого дела.
Она усмехнулась.
— Ты избрал смешной способ добиться этого. До тебя здесь не было никакой игры! Ты использовал ситуацию себе во благо, чтобы…
— Да. Когда я оценил ситуацию, я решил помочь Джонни выжать из нее все. Я верю, что придет день, может, через годик, когда он и эта его молодая девушка…
— Эта маленькая шлюха! — крикнула она. Ее ноздри раздулись, а верхняя губа снова скривилась. — Я видела, как эта девка пошла к нему наверх! Она с ним спит! Она живет с ним во грехе?!
Уайатт уставился на нее, а потом захохотал.
Она дала ему пощечину, зазвеневшую в ушах, как выстрел, и очень болезненную.
Он аккуратно, но крепко схватил ее за руки, просто чтобы привлечь внимание и избежать дальнейших пощечин.
— Кейт, когда я встретил тебя, ты сама была шлюхой. Ряди Христа, ведь мой брат Джеймс был твоим сутенером! Оставь свое ханжество для кого-нибудь другого, кто не покупал твою любовь за деньги.
Ее подбородок задрожал, и она судорожно сглотнула.
— Разве… разве мать… мать не может хотеть для своего сына большего? Хотеть для него лучшего?
Он отпустил ее руки и обнял за плечи. Она принялась плакать, не в голос, просто тихо всхлипывать. Он погладил ее по спине.
— Конечно, мать может хотеть большего. И должна, — прошептал он ей на ухо.
Затем он отодвинул ее от себя и поглядел в ее наполненные слезами глаза.
— Кейт, для него еще слишком рано.
— Рано? — удивленно переспросила она, начиная дрожать.
— Я был на его месте.
— Уайатт, я… я не понимаю.
— Кейт… это… это такие вещи, которые я бы не хотел облекать в слова.
Она сжала челюсти и губы.
— Ты задолжал мне, Уайатт. Поэтому скажи. Говори, что бы это ни было, будь ты проклят.
Он глубоко вздохнул и еще отодвинулся от нее, отвернувшись.
— Он потерял жену и ребенка.
— Я знаю. Ведь я сама тебе это рассказала. Я знаю.
— Я тоже, много лет назад, — сказал он, глядя на нее.
Она не ответила ничего, но ее лицо изменилось. Стало мягче, и прожитые годы словно стекли с него.
— Чтобы вернуться назад, надо совершить целое путешествие, что-то делать. Я хорошо это понимаю. Понимаешь, Кейт? Думаю, у него и этой хорошенькой девочки из хора когда-нибудь будет нормальная жизнь. Более нормальная, чем та, что прожили я и ты. Но Джонни должен пройти этот путь сам. Я помогу ему. Но я не могу пройти этот путь за него. И ты тоже. Несмотря на то, что ты его мать. Даже его отец, будь он здесь.
