на свое место и заиграла мелодию – одну из тех, что любила мисс Салли. Эта музыка всегда напоминала мне о доме. Бросив случайный взгляд поверх крышки пианино, я заметила Тюремщика, сидевшего за столом вместе с четырьмя мужчинами. Двоих я знала: Сайлас и Дэвид, владельцы тюрем, чьи жены стали моими подругами. Двое других были мне не знакомы, но по долетавшим до моего угла обрывкам фраз я поняла, что речь идет о политике. Тюремщик горячился, на щеках у него выступили красные пятна, даже издали было видно, как сильно он злится.
– Как же так? Мой раб исчез, словно сквозь землю провалился! – Тюремщик в тысячный раз повторил историю о сбежавшем камердинере. – Никогда в жизни я не терял ниггеров, – возмущался он.
– Некоторые из них готовят побег годами. Прохвосты, – откликнулся один из собеседников.
– А эти янки-аболиционисты только подливают масла в огонь. Они что, совсем не признают закон? Ведь у вас есть документы, подтверждающие право собственности! Неужели этого недостаточно?
– Нет, они мыслят совершенно иначе.
– Глупцы!
– А вы слышали о том парне из Массачусетса, который наделал столько шума? – спросил другой политик.
Сайлас кивнул:
– Приходилось. Как его зовут? Кажется, Эссекс Генри?
Я сбилась с ритма и пропустила несколько нот. Он сказал «Эссекс», я не ослышалась?
– Парень всем доставил массу хлопот. Федеральным властям пришлось вмешаться. Но теперь ниггер под стражей. Его вернут на Юг, в Виргинию, где ему и место, – вставил другой собеседник.
– И накажут подобающим образом. – Дэвид Пуллиам отодвинул опустевший стакан. – Северяне должны усвоить: мы не потерпим укрывательства беглых рабов.
– Везите его сюда, – прорычал Тюремщик.
Волосы у меня на затылке зашевелились от ужаса.
Гость довольно хмыкнул и похлопал Лапье по плечу:
– За этим мы и приехали к тебе, Рубин! Узнать, готов ли ты взять на себя эту миссию.
Тюремщик осклабился.
– Негров нужно хорошенько учить, чтобы неповадно было даже думать о побеге.
Второй незнакомец расплылся в улыбке.
– Мы знали, Рубин, что на тебя можно положиться.
– Будьте уверены, он получит сполна. Я отомщу за каждого сбежавшего ниггера. Устроим показательную порку. Открою ворота для посетителей, чтобы люди могли своими глазами увидеть, как наказывают беглецов. Я заставлю черных скотов дрожать от ужаса! Даю вам слово.
Гости поднялись из-за стола. Один из них был невероятно толстый, с таким же огромным, как у Тюремщика, животом.
– Договорились, я сообщу властям о вашем согласии. Точную дату прибытия заключенного нам назовут позже. А теперь, если не возражаете, я хотел бы немного побаловать себя, – он указал на стоявшую возле барной стойки темнокожую девушку.
Тюремщик махнул рукой, подзывая невольницу.
Я играла не останавливаясь. Пальцы бегали по клавишам, а в голове неслась круговерть мыслей: «Эссекс пойман. Моего Эссекса схватили и везут сюда». Все внутри изнывало от желания увидеть возлюбленного, и в то же время я замирала от ужаса – что ждет его здесь? Теперь, после побега Бэзила, Тюремщик просто взбесился. Рубин Лапье и раньше отличался изобретательностью по части наказаний, но теперь – страшно представить, что еще он придумает.
Боже, помоги нам!
Часть третья
Тиран
Глава 27
Аукцион
Разговор, подслушанный вечером в таверне, не давал мне уснуть. Я проворочалась всю ночь и задремала лишь на рассвете, но вскоре меня разбудили стук молотков, грохот падающих досок и доносившиеся со двора громкие крики. А еще через пару минут в комнату влетела Джули.
– Что там за шум? – спросила я.
– Масса приказал вычистить тюремные камеры. Никогда в жизни не нюхала такой вони, – сморщилась Джули и зажала нос двумя пальцами. Она шагнула к приоткрытому окну и поспешно захлопнула створки.
Желудок свело судорогой: за шесть лет, что я прожила в тюрьме, камеры ни разу не чистили. А сейчас Тюремщик вдруг решил навести порядок – и все это ради приезда Эссекса? Я замахала руками на Джули и велела унести поднос с завтраком – кусок не лез в горло, – затем торопливо оделась и вышла на тюремный двор. Обрушившееся на меня зловоние было настолько ядовитым, что я в тот же миг бросилась обратно и приказала Джули не выпускать девочек на улицу, испугавшись, что дети отравятся, если вдохнут этот смрад. Убедившись, что окна во всех комнатах надежно заперты, я прихватила два больших носовых платка, щедро смочив их лавандовой водой. По пути в швейную мастерскую я заглянула в конюшню и велела мальчикам обвязать тканью рот и нос и не снимать, пока не улетучится ужасный запах.
Я сама повязала платок сыну. Монро послушно ждал, когда я закончу возиться с узлом. Его макушка находилась на уровне моей талии, взлохмаченные волосы давно требовали стрижки. Работа в конюшне сделала Монро крепким и сильным, он раздался в плечах, а от детских пухлых форм не осталось и следа. Не верилось, что моему мальчику всего шесть лет.
Томми задавал корм лошадям и попутно успел рассказать, что Тюремщик приостановил аукцион на сорок восемь часов – и все ради того, чтобы подготовиться к встрече знаменитого узника.
– Масса сказал, двух суток будет достаточно: они успеют вычистить камеры, покрасить таверну и большой дом. Нужно, чтобы к приезду гостей все блестело, ведь люди собираются издалека – многие хотят увидеть показательную порку.
Я поманила обоих мальчиков и сказала, понизив голос:
– Будьте особенно внимательны, сейчас не время совершать ошибки. Не дайте ему повода придраться к вам.
Томми кивнул, но глаза Монро расширились от испуга. Я обняла его и притянула к себе:
– Не бойся, держись поближе к Томми и не болтай лишнего. Я тоже буду рядом и присмотрю за тобой.
Во дворе стоял невообразимый гвалт. Четверо рослых молодцов возводили деревянный помост. Невольники, которых вывели из камер, сидели на булыжной мостовой, прикованные друг к другу цепями. Тем временем другая команда выгребала из помещений залежи липкой грязи и человеческих экскрементов; среди отбросов попался даже посиневший трупик новорожденного младенца. Я поспешно натянула на нос смоченный лавандой кусок ткани. Маленькие дети сидели на коленях у матерей, одна девочка безутешно плакала, и никакие ласковые увещевания не могли остановить этот нескончаемый поток слез. Другая малышка с пышной копной волос отошла в сторону, насколько позволяла цепь, и согнулась пополам – ее тело содрогалось от рвотных судорог. Люди страдали от невыносимого зловония. Сердце разрывалось от одного взгляда на них. Нужно было что-то предпринять, и как можно скорее.
– Фиби! – Тюремщик стоял в дверях таверны, одетый в строгий
