его больше нет. Что она никогда не увидит его, не услышит его голос, не почувствует тепла его рук…
Снежаны среди них не было. Она исчезла на утро после битвы, после чего её больше никто не видел.
Отпевание подошло к концу. Священница в чёрном облачении закрыла Библию и тихо сказала:
— Аминь.
* * *
В далёких лесах северной Канады, посреди вековых елей и замёрзших озёр, ютилась небольшая хижина. Построенная из брёвен, с крышей, покрытой мхом, и заколоченными окнами. Она казалась давно заброшенной и забытой. Собственно, так и было, пока её старая дверь не скрипнула и в неё не вошла мрачная женщина с щупальцами за спиной. Да не одна, а с ношей на руках.
Истощённая Мириам вошла внутрь и, взглянув по сторонам, увидела кровать, на которую и положила свою хозяйку, свою богиню, что была на грани жизни и смерти.
Броня Фон Думс была расплавлена, а железная маска… — она впечаталась в её лицо, как вторая кожа. Тело же было покрыто ожогами и страшными ранами.
— Мы добрались, хозяйка… — прохрипела Мириам устало. — до вашей обители…
Мария медленно открыла глаза. Те были полны злобы и отмщения:
— Глупец… — просипела она едва слышно. — ты лишь оттянул время… неизбежного… — она закашлялась кровью. — Шесть дней… через шесть дней, я восстану, как феникс из пепла… и буду ещё безжалостней…
Она закрыла глаза. Пальцы, до этого сжатые в кулаки, расслабились. И она, наконец, уснула…
Глава 15
Минуло двадцать лет…
Два десятка лет, изменившие всё. Мир стал другим.
Там, где раньше возвышались небоскрёбы, теперь руины. Где шумели многомиллионные города — царит тишина.
Мария Фон Думс выиграла. Осуществила свой план и обрушила на мир огонь. Ядерное пламя, очистившее планету от старой цивилизации.
Российская империя, Китайское царство, Европейское содружество, Американские материки… — все они сгорели под её возмездием. Мир полыхал во всех уголках света.
А затем…
Затем началось возрождение. Из пепла поднялся новый мир. Мир, где правила она. Самопровозглашённая царица всех руин. Абсолютная и непобедимая Фон Думс.
Она установила иной миропорядок. Издала новые законы, переписала правила, реформировала иерархию власти.
И мир вернулся в подобие Средневековья.
Но это было лишь начало. Первый акт новой эры…
…Там, где когда-то небоскребы Манхэттена царапали небосвод, как символы могущества и прогресса, теперь возвышался замок. Огромный, мрачный, выросший будто из самого сердца тьмы. Его стены из чёрного камня уходили высоко в небо, а башни, увенчанные острыми шпилями, как когти хищника, впивались в серые облака.
Пристанище Марии Фон Думс. Символ её абсолютной непоколебимой власти, выставленный напоказ.
— Слышала, говорят сопротивление готовит последнюю атаку… — прошептала одна из служанок, протирая пыль с большущей пузатой вазы.
— Они сдохнут, — сухим тоном ответила другая, не отрываясь от полировки серебряных кубков, — как и все прежде.
И была права. Сопротивление новому миропорядку угасало. Точь тлеющие угольки в холодном пепле. Были, конечно, те, кто ещё пытался бороться. Кто всем сердцем не хотел мириться с новой реальностью. Но их попытки походили на удары бабочек о бронированное стекло. Сплошное самоубийство. Неважно — засады или диверсии, прямые атаки или же тайные проникновения в замок Думс… Всё заканчивалось лишь смертью. В итоге попытки кратно уменьшались. Редели ряды тех, кто был готов сражаться. Немногие ещё держались. Скрывались в руинах города, выжидая удобного момента для последней битвы за свободу.
В одном из заброшенных туннелей метро сейчас, как раз-таки, и собрался очаг сопротивления, возглавляемый остатками ордена «Медуза».
Рина Роут сидела на зелёном ящике с боеприпасами. Взгляд был устремлён на пламя светильника, что дрожало на сквозняке. Время оставило на её лице свои метки — морщинки у глаз, шрам на подбородке и оторванное ухо. Но её голубые глаза всё ещё тлели искру несломленной воли. На голове серая шапка, на руках — кибернетические перчатки. В последние годы она их не снимала, ведь никогда не чувствовала себя в безопасности.
— О чём задумалась, Рин? — спросила Петра, присаживаясь рядом.
Когда-то юное лицо красноволосой тоже пострадало и теперь было испещрено шрамами — следствие долгих лет борьбы. На щеке — сильный магический ожог, как напоминание об одной из ужасных ночных битв в этом новом проклятом мире. Лишь густые длинные волосы, сплетённые в африканские косички, напоминали о былой Петре Патерсон.
— О том… — Рина, не поворачиваясь, ответила пресным голосом, — что скоро мы все умрём. — и взглянула на Петру. — Или ты так не считаешь?
Та отвела взгляд зелёных глаз и уставилась на карту замка, которую они с таким трудом добыли. Она хотела что-то сказать, но в этот момент раздался суровый голос Алисы:
— Помолчите обе.
Она стояла у входа в каморку. Сняла маскировочную накидку и повесила у двери. Затем скинула ботинки и, взяв чашку с водой, присела на один из скрипучих стульев. Лицо бледное, усталое. Годы лишь подчеркнули её красоту, однако лишили левой руки. Точнее — Мария Фон Думс лишила. В одном из неудачных покушений. И теперь, даже регенерация блондинки не смогла вернуть ей конечность. На её свитере, рядом с потёртой эмблемой Пираньи, висел медальон. Серебряный, с гравировкой имени «Лона». Да. Та погибла, защищая её в одной из схваток с гибридами.
— Как вылазка? — спросила у неё Рин.
— Лучше, чем ожидалось, — отпила Алиса воды.
В этот момент в каморку прошла Хильда. В разы суровее, чем двадцать лет назад. До невозможности сосредоточенная. Глаза холодные, как сталь. На ней — чёрная форма командующей «Медузы», волосы прикрывала фуражка с эмблемой ордена, а правый глаз… был скрыт чёрной повязкой.
— Командующая… — Рина и Петра поднялись, приветствуя её.
— Формальности ни к чему, — махнула рукой Хильда. — Хорошие новости, — она сделала паузу, а затем сказала: — У Илоны… получилось.
Агентка
