тёмная библиотека со старыми фолиантами на непонятном языке и озеро, к которому по бесконечным коридорам меня вела Агата.
Ох, Агата. Подаюсь вперёд, упираясь локтями в подоконник. Ком встаёт поперёк горла, когда я окунаюсь в воспоминания о её длинных тёмных волосах, чёрных, горящих жизнью глазах; о том, какой она была смелой и порой серьёзной, как улыбалась и пыталась помочь вспомнить то, что со мной случилось. Как бы я ни относилась к ней изначально, но… я всё же привязалась к ней за время, проведённое в Подземном Городе. Пальцы обхватывают украшение на шее, нервно теребя и поворачивая.
Цепляюсь взглядом за спящего Элиота. К нему я испытываю схожие чувства. Ребята вытащили меня из ледяной тюрьмы. Их лица – первое, что я увидела. Они помогли мне освоиться, постепенно ввели в курс дела, стали для меня… друзьями? Большим, чем просто «подозрительной парочкой».
Тихо вздыхаю, смотря на улицу, где бушует непогода. Открываю створку и высовываю руку, ловя раскрытой ладонью холодные капли, – мой первый дождь в Рэддхеме, который хочется запомнить до конца жизни. Примечая моё задумчивое лицо, Алистер, до этого устроившийся на моей постели, перебирается сначала на прикроватный столик, а потом, ловко взмахивая крыльями, опускается на подоконник рядом с моей рукой.
Стряхивая воду, плотно закрываю ставни. Аромат дождя наполняет комнату. Постукивание капель по окну слегка утихает.
Алистер раскрывает клюв, словно собирается каркнуть. Прижимаю указательный палец к губам. Клюв захлопывается. Не могу сдержать улыбки – слишком милой кажется мне эта картина: ворон, который слушается моих приказов и понимает больше, чем я могу сказать вслух. Невесомо касаюсь его клюва – Алистер цокает, но довольно дружелюбно.
Элиот был против того, чтобы мы взяли его с собой. И дело даже не в лишнем спутнике. По его словам, раньше многие маги использовали животных, чтобы видеть их глазами или слышать их ушами. Кто-то засылал в дома крыс, кто-то подкидывал котят и щенят. Сейчас это, конечно, не столь сильно распространено, но моего спутника всё равно напрягло навязчивое поведение Алистера. Пришлось рассказать, откуда я знаю этого ворона. Монахи тоже содержали преданных животных, а особенной популярностью пользовались именно птицы. Потому парень дал своё согласие – Алистер отправился с нами.
В этот небольшой городок добрались без приключений. Пришлось идти в обход, а не по главным улицам. Обходить целый город, пусть и небольшой, – сомнительное удовольствие, но это было сделано ради безопасности. Мои белые волосы могли привлечь ненужное внимание.
Отхожу от окна и опускаюсь на кровать. Ножки жалобно скрипят под моим весом. Вновь смотрю на Элиота: ресницы слегка вздрагивают, он шевелится под одеялом и открывает глаза. Либо спал слишком чутко, либо не спал вообще.
Элиот шумно выдыхает, переворачиваясь на спину, и смахивает со лба растрёпанные светлые пряди. Несколько минут проходит в тишине. Я смотрю на него, а он же рассматривает дощатый, покрытый живыми тенями потолок.
– Тебе надо поспать, – говорит он тихим, немного хриплым голосом. – Знаю, что тебе тяжело, но это последняя остановка, которую можно назвать нормальной. Мы пойдём в обход всех городов и деревушек.
– Знаю. – Пожимаю плечами, чувствуя покалывание под левой лопаткой. – Не могу уснуть не только из-за случившегося. Лопатка и так всегда доставляла мне лёгкий дискомфорт, но сейчас… – Завожу правую руку через левое плечо и пытаюсь огладить саднящее место.
– Сильно болит? – Элиот поворачивает голову, приподнимаясь на локтях. – Может, при падении образовался синяк? Как доберёмся до Юга, я попрошу, чтобы тебя осмотрели. Лекарь из меня никудышный, но у меня с собой есть лечебная мазь.
Коротко киваю, взбираясь на постель. Пока Элиот с кряхтением поднимается и идёт к сумке, я быстро расправляюсь с пуговицами. Перекидывая косу вперёд, приспускаю рубашку.
– Может немного жечь, – говорит он, чуть задирая короткую майку на спине.
Не чувствую ни жжения, ни его пальцев.
– У тебя, оказывается, есть… родимое пятно? – Парень осторожно прикасается к месту под лопаткой. – Солнце и Луна. Что это?
– Не знаю. – Вздрагиваю от прохладной мази. – Я заметила её на следующее утро в больнице в том мире, когда переодевалась. Про себя называю меткой, но на деле без понятия, что это может быть. Она постоянно болит и пульсирует. Не думай, я не сумасшедшая, но… нередко она даёт о себе знать в определённые моменты.
Элиот смеётся, втирая мазь в контуры метки, а затем опускает майку. Накидываю рубашку, смотря на него через плечо.
– Как думаешь, что это?
Он выдыхает.
– Это магия. Обычно такое появляется после… создания связи между двумя людьми. Раньше подобное ставили при заключении брака. Может, ты вышла замуж и не помнишь этого? – Уголки губ Элиота подрагивают в едва заметной издевательской улыбке, на что он получает мой долгий взгляд.
Опускаю ноги на прикроватный коврик, надеваю сапоги, не удосуживаясь их зашнуровать. Элиот закидывает мазь обратно в сумку и возвращается к своей кровати.
Подкладывая одну руку под голову, парень вытягивает вторую перед собой. Тихий щелчок – и вокруг его пальцев начинает кружить пылающая сфера.
– Как много колдунов с Грязной магией?
– Не знаю. Может, их сотни. А может, всего лишь жалкие десятки. Я жил в небольшой деревне достаточно далеко от столицы, но даже у нас был один такой. Говорили, будто пески шептали ему будущее на ухо. Не знаю, сколько в этих словах правды, а сколько лжи, но мне всегда было не по себе рядом с ним.
– Я думала, что ты жил в столице. Да и твоё имя не совсем…
– Не слишком южное? Моя мать родилась и работала в столице горничной у одного влиятельного человека в Рэддхеме. Она уволилась и решила перебраться на Юг, где и встретила моего отца – солдата при Пылающем Дворце. У матери не было магии, так что они с отцом не удивились, когда моя сестра родилась обычной. Но вот выглядит она как настоящая носительница огня в своём сердце, – хмыкает Элиот. – Затем родители перебрались в отдалённую деревню, и уже через два года родился я – ничем не похожий на представителя огненного народа. Зато внутри меня пылает огонь. Мама считала это чем-то невероятным. Даже после объединения не каждый решался «портить» кровь, особенно с людьми. Мы, как правило, слабее чистокровных.
– Но твой отец же «подпортил» кровь.
– Из-за этого ему и пришлось переехать в деревню. За особые заслуги перед народом Правители оставили ему пенсию, но о прежней работе ему пришлось забыть. Не знаю, жалел ли он.
– И всё из-за того, что он женился на обычном человеке?
– Увы. Такова наша жизнь, Селена. Радует хотя
