противником, но даже не знать, где он находится. Все равно, что лечить симптомы, а не болезнь.
Пару раз мы останавливались отдохнуть и перекусить, а на ночь заехали в деревеньку, в которой отец знал местного управителя. Он угостил нас овощной запеканкой и очень долго уговаривал отца не уезжать. Однако отец был непреклонен и ответил, что неприлично заставлять женщину так долго ждать мужа из поездки.
Спать нас разместили в комнатах дочерей хозяина, которые уже вышли замуж и уехали из родительского дома. Мы попросили разбудить нас на рассвете и разошлись по комнатам. Но я никак не мог уснуть после увиденного. Мне стало не по себе, поэтому я подошел к окну и распахнул его, чтобы подышать прохладным воздухом. На этот раз единичные звезды мерцали на небе и отражались от водной глади пресного моря вдали.
Чтобы переключиться от мрачных мыслей, я вспомнил про Еву. Милую, добрую, любимую девушку. Неужели ей уготована судьба моей матери, вечно стоящей у окна и с нетерпением ожидающей отца? Что будет с ней, если я погибну? Может взять ее в жены, чтобы она была обеспечена всем необходимым? Да, так будет честнее. Поселю ее в дом в Екатеринбурге и открою счет, куда будет идти часть денег от дохода рудника.
Я вернулся на кровать, закутался в одеяло и вместо того, чтобы попытаться заснуть, вспомнил о второй девушке — Софье. Что будет с ней? Она мне тоже очень нравится, поэтому даже думать не хотел, чтобы с ней расстаться. А что, если их вместе поселить в доме? Тогда Еве не будет тоскливо одной, а Софья не будет считать себя брошенной, ведь они подружились и знают, что обе мне нравятся. Чем больше я об этом думал, тем больше мне нравилась эта идея.
В итоге я заснул, когда начало светать. Через два часа нас разбудил хозяин дома. Мы отказались от завтрака, заверив его, что с собой у нас достаточно еды, и пустились в путь.
После обеда мы уже добрались до дома отца и, перекусив, принялись собирать вещи. Отец собрал невероятную коллекцию украшений для волос, которые так любили вплетать в косы местные жители. На мой вопрос «Зачем?» он ответил, что подарит их матушке. Возможно, она найдет им применение.
Также мы упаковали его музыкальный инструмент и кое-какую чеканку.
— Больше мне ничего отсюда не надо, — сказал отец и печально вздохнул.
Я не стал расспрашивать, потому что понимал, что этот дом тоже стал для него родным.
Вскоре явился управитель Улий с бумагами. Отец еще раз проговорил ему о всех делах и показал, где хранятся деньги для работников и хозяйственных нужд. Улий еще несколько раз попытался уговорить не оставлять на него такое большое хозяйство, но отец и слушать ничего не хотел. В конце концов, ему ничего не оставалось, кроме как согласиться и, пожелав нам счастливого пути, вернуться домой.
Когда со сборами было покончено, отец собрал работников на крыльце и с каждым попрощался, наградив довольно крупной суммой денег. Те растрогались и со слезами на глазах провожали нас до кареты, возле которой уже слонялся кучер и проверял сбрую на лошадях.
Перед тем как взобраться в карету, отец обвел взглядом дом, двор, работников и, тяжело вздохнув, сказал кучеру:
— Поехали.
Он занял место напротив меня и подмигнул.
— Ну вот, сынок, наконец-то я еду домой. И все благодаря тебе. Все уже и думать забыли, что был такой Големов Степан Мефодьевич, а ты вырос и нашел меня. Крепче и надежнее семьи ничего нет, запомни. Только на родных можно положиться в любой ситуации, поэтому не затягивай с женитьбой. Тем более теперь, когда решил, что будешь чтить Кодекс. Я знаю, как это опасно, но не стану тебя останавливать. Ты должен уяснить, что нам с матерью без тебя будет плохо, поэтому береги себя.
Я кивнул и отвернулся к окну. Он был прав. Орланов говорил, что они в течение двух недель пускали в небо сигнальные ракеты, чтобы отец смог выйти к порталу. Всего две недели, а потом никто и никогда не предпринял попыток его искать. К нам приходили его друзья, чтобы посочувствовать и помочь, но так было первое время, а потом забыли, также как и все.
Отец выглянул из окна и попросил кучера заехать в его деревню, чтобы он смог попрощаться со своими подданными.
По-видимому, карету отца знали все, поэтому едва мы въехали в деревню, как за нами увязалась целая толпа. Люди подбегали к соседним домам, стучали в окна и показывали на нас. В итоге, когда мы доехали до небольшой площади, то уже не требовалось никого звать или ждать. Местные жители сбегались со всех сторон и приветствовали своего господина.
Отец погладил по голове ребятишек, подбежавших к нему, и обратился к людям.
— Рад вас видеть, уважаемые жители прекрасной Золотой Долины. Мы с вами знакомы не один год и все, что растет на наших полях и садах — это результаты ваших трудов. Своими руками вы вспахали каждый метр земли, и посадили каждый саженец. Своими руками вы удаляли сорняки, рыхлили и поливали растения. В конце сезона каждый плод был аккуратно снят вашими же руками и отправлен на продажу. Я никогда не считал эту землю своей, только нашей. Вы ее заслужили не меньше моего, — он откашлялся и обвел взглядом толпу.
Все молчали и озадаченно переглядывались, не понимая, к чему ведет отец. Между тем он продолжал:
— Порой мне кажется, что мы одинаковые. Я не вижу разницы между нами. Вы такие же трудолюбивые, честные и ответственные, как мои проголемовские подданные. Вы также любите то, что делаете и поэтому у вас все получается… Хочу пожелать, чтобы и дальше у вас все получалось. Чтобы урожай только рос, а сорняки уменьшались. А еще хочу сказать, что мы с вами прощаемся.
По толпе пронесся гул. Люди засыпали вопросами и умоляли остаться, но как только отец поднял руку, тут же наступила тишина.
— Я возвращаюсь к своей семье. Но сюда будет приезжать мой сын, Роман Степанович. Пока не знаю, как часто он сможет навещать вас, но все важные вопросы будете решать через него. Спасибо вам за все! И прощайте.
Мы сели в карету, и она покатилась дальше.
Первые несколько часов он просто молчал и смотрел на улицу, провожая взглядом свои поля и сады, но как только мы выехали за пределы его владений, он с облегчением выдохнул и сразу развеселился.
— Даже не верится, что я
