Так же окончательно Янар заявил, что никуда из родных мест не уедет. Теперь они жили с мамой вдвоем, их гостевой дом пользовался большой популярностью у туристов, а на Акколе снова царствовал капитан по фамилии Лисовский. Имя только было другое.
А Лис с женой и сыном перебрались в Алагем. Это самое малое, что Лис мог сделать для Лисы. Она согласилась остаться с ним. А он должен сделать все, чтобы она об этом решении не пожалела. Лиса не пожалела, в Алагеме ей было хорошо. Но все в итоге сложилось совершенно неожиданно. По крайней мере, для Лиса все это было неожиданно. А жена лишь пожала плечами и невозмутимо сказала: «Так и должно было случиться».
Лис не умел сидеть без дела. И как-то так незаметно, день за днем, неделя за неделей, все хозяйство «Алагема» легло на его плечи. А он и не жаловался. Там бардака хватало, Лис даже не подозревал, что у этих толковых людей, ученых, столько беспорядка в хозяйстве. Скоро Лев Федорович все дела по функционированию заповедника отдал Лису. Лис первое время советовался с ним, но потом понял, что, как это ни странно, во всем, что касается практической работы заповедника, он понимает не меньше чем Кравцов. А с учетом того, как он во все это погружен — так скоро и больше. Лису это нравилось. Он боялся, что у него тут не будет дела. А дело нашлось, и дело нужное, большое.
Но насколько большое — Лис, конечно, не ожидал. Однажды, прямо без подготовки, как бы словно между прочим, Лев Федорович сообщил, что совмещает две должности — директора заповедника и начальника научной базы. Лис думал, что это одно и то же, оказалось — нет. А потом Лис вообще только открывал и закрывал рот, произносил какие-то отдельные буквы и слоги. Затем у Лиса стали получаться отдельные слова, от которых Кравцов просто отмахивался. И говорил, что совмещать устал, и что это неправильно, и что научная работа страдает. А когда Лис взвыл: «Так у меня же образование — только школа!», огорошил тирадой о том, что все разузнал и договорился. Что там очно всего три месяца, остальное заочно, что они, если что, помогут, что опыт, репутация, характеристика, и еще, и еще, и еще…
В общем, Лис дал себя втянуть в эту авантюру.
Когда он уезжал на очное обучение, ему было так страшно, как никогда в жизни. Лису казалось, что он замахнулся на что-то такое… Что ему скажут: «Ты-то куда лезешь?». А оказалось, что он пришел на свое место. Что ничего там особо сложного нет. Ну, кроме, разве что, всего, что касается отчетности. Но это тоже решаемо, просто надо внимательным быть.
Еще было очень страшно, когда поехал на прием к высокому начальству перед назначением. А это оказалось вообще не страшно. Мужик попался свой, сибиряк, с которым Лис вообще говорил на одном языке, несмотря на весь начальственный лоск кабинета.
И вот Анатолий Иванович Лисовский уже год как директор заповедника «Алагемский». Справляется. И сегодня уезжает на первую в своей жизни конференцию.
А его все никак отпустить не могут.
Лис потратил еще двадцать минут на то, чтобы выслушать сбивчивую просьбу одного из сотрудников. За это время на берег вышла Лиса, и они негромко переговаривались с Янаром.
Вот они, наконец, остались на берегу втроем. В районе первых домиков с криками и лаем промчались Матвей с Ветром, сын на бегу помахал родителям и дяде рукой.
— Янар, дай нам пару минут.
Янар, виртуозно закатив выразительные черные глаза, запрыгнул обратно на катер.
— Послушай, — Лиса поправила ему воротничок рубашки. Взялась за пуговицу и замерла. — Ну, чтобы ты не говорил, что я не сказала тебе вовремя… Вот. Говорю.
Лис сначала не понял, о чем говорит жена, все его мысли были там, в грядущей поездке. А потом он вдруг понял — и обмер.
— Лиса…
— Тихо-тихо, — она принялась гладить его по плечу. — Срок еще маленький. Ты сто раз успеешь уехать и вернуться. Все будет в порядке. Не бойся.
* * *
«Чыйрак» причалил. Лис спрыгнул на берег.
— Зайдешь к матери?
— Конечно.
— Скажи ей тогда, что я буду сегодня поздно. Работы много.
Лис еще какое-то время стоял на причале, глядя вслед удаляющемуся «Чыйраку». А потом пошел домой.
* * *
Родительский дом изменился очень сильно, это теперь гостевой дом «Алтынай». И мама очень довольна быть хозяйкой такого дома, принимать в нем гостей. За годы в инвалидном кресле она истосковалась по движению, по общению, и теперь она просто не может усидеть на месте.
— Пообедаешь?
— Да, покорми меня, мама, перед дорогой.
Он не помнил, как стал говорить матери «ты». И не думал о том, почему теперь так. Это просто правильно. Сейчас правильно так, а раньше — по-другому.
Мать молча смотрела на то, как он ест.
— Почему ты ничего мне не говоришь?
— Ем.
— Что у вас случилось?
Лис отложил ложку. Как женщины это делают? Как?! Он вздохнул, набирая в грудь воздуха. Но мать его опередила.
— Лиза ждет ребенка.
Это был не вопрос — утверждение. Осталось только согласиться. Мама встала, подошла, обняла его за плечи.
— Ты боишься?
Лис покачал головой.
— Я теперь ничего не боюсь, мама.
* * *
Когда Лис возвращался с конференции, с всевозможными покупками, новыми знакомствами, парочкой контрактов и горой информации в голове, в райцентре он вдруг повернул машину к больничному комплексу.
В приемном покое было не так безлюдно, как в тот день, когда он был тут с Лисой в прошлый раз. Сейчас вообще все иначе. Только медсестра та же.
— Мать, ты какие нынче пинетки вяжешь?
Она обернулась. Улыбнулась. Прошла к своему столу и достала вязание.
— А скоро ль привезешь?
Лис покачал головой, завороженно глядя на розовые пинетки.
— Не скоро. Месяцев через семь. Или восемь.
— Ну, это ничего. Я буду потихоньку вязать, по рядку в день. Как раз к дочке твоей поспеют.
Ну, а Иван Лисовский стал в этой семье самым младшим.
Конец
