была уверена, что ее будущее связано с этим местом.
Какое у нее вообще оно — это будущее? Что ей делать? Лиза не могла представить, что уедет отсюда. Как она уедет отсюда, если проросла в это место, в этих людей. Когда есть полное ощущение, что Лиза всегда жила здесь? Как она может быть где-то в другом месте, если ее место — здесь?
Где — здесь?
Вчера приезжал Кравцов, шумно пил чай, хохотал, ужасался, чесал между ушей Тумана — и все это, в своей манере, одновременно. А потом, чуть ли ни мимоходом, сказал, что место Лизу ждет, и ждет железно. Место в «Алагеме», то самое, на которое она приехала… два года назад, получается. Тогда сюда приехала какая-то другая Лиза. Просто тезка, у которой с Лизой нынешней ничего общего, кроме паспортных данных. Да и они…
Лиза покивала Льву Федоровичу, не сказав ничего конкретного. Да он, похоже, и не ждал ответа вот прямо сейчас. Шумно распрощался и уехал.
Неужели и Лиза когда-то уедет из этого дома? Он ужасно нравился Лизе, этот дом. Она прикипела душой к месту, к дому, к людям, которые здесь живут. Но нельзя игнорировать главную неопределенность во всем этом.
Лис.
Они почти не говорили, хотя жили в одной комнате и спали в одной кровати. У Лизы много времени занимал Матвей, да и хлопоты с Алтынай отнимали достаточно времени. А теперь Алтынай уехала, а хлопот только прибавилось. Они с Лисом остались в доме одни. Они и Матвей.
Сын пока демонстрировал спокойный характер, и все его потребности легко удовлетворить. Но помощь Нюры все равно неоценима.
А Лис целыми днями пропадает на озере. Навигация открылась, и у него очень много работы. Правда, он выбрал время и оформил документы.
У их сына появилось официальное имя — Лисовский Матвей Анатольевич. Но это не означает, что между ней и Лисом все так же просто и ясно.
* * *
— Лиса, поехали, прокатимся.
Лиза медленно обернулась.
— Как — прокатимся? Куда?
— На катере. По озеру.
— Но…
— Езжайте-езжайте! — вступила в их разговор Нюра. — Матвейка только что покушал. Я его сейчас на улицу вынесу, и все — на свежем воздухе часа три будет спать сном младенца.
— А если…
— Езжай, проветрись, раз Лис зовет! — рассмеялась Нюра. — Все будет в порядке. Оденься только потеплее, на озере ветер.
— Мы недалеко, Лиса, — негромко проговорил он ей на ухо. — Малым кругом.
* * *
Белоснежный катер медленно отошел от пристани и заскользил по обсидианово-черной глади Акколя. Набрал ход. Все быстрее поплыл сбоку высокий берег с часовыми-соснами.
— Хочешь встать к рулю?
— Что?!
— Давай, — Лис отступил в сторону, не выпуская штурвал.
— Слушай, я не…
— Это не трудно. Давай, Лиса. Вставай к рулю. Я буду рядом.
Она судорожно вздохнула и шагнула к штурвалу.
— Вот. Руки сюда.
Лиза, борясь с головокружением, слушала объяснения стоявшего сзади Лиса. А потом он вдруг убрал руки. И стремительный красавец «Чыйрак» оказался целиком во власти Лизы.
Сердце выскакивало из груди. Катер быстро мчался вперед. А в лицо им летел обсидианово-черный Акколь.
* * *
Есть вещи, которые ты вдруг понимаешь ясно и абсолютно. Не можешь себе объяснить это знание. И уж, тем более, не можешь понять, как тебе добиться этого. Но понимание, что должно быть именно так — кристально ясное.
Он не может отпустить Лису. Не может. Лис все понимал. Что она принадлежит другому миру. Что остаться здесь для нее — значит, пожертвовать многим, если не всем. Что он для нее — не пара вовсе. Лиса — белая кость, кандидат наук. А он всю жизнь умел работать только руками. Захочет ли она остаться с ним?
А иначе — что? Что, он сможет отпустить ее? Позволит, чтобы она уехала куда-то? Пусть не сейчас, но потом?! А как же Матвей? У них общий сын, между прочим! И не только в сыне дело. Сам Лис как будет без нее? Приворожила же. Приворожила.
Он наклонился и вдохнул аромат ее волос.
— Лиса… Лиса, не уезжай.
— Ну… я, вроде бы… и не уезжаю.
Не сказанное «пока» унес встречный ветер.
— Совсем не уезжай. Останься здесь.
Она молчала. А Лис положил руки ей на плечи и прижался. Лиса дрожала. Это от непривычки управления катером? Или от чего-то еще?
— Останься. Останься с нами. Со мной. Я… я не могу тебя отпустить.
Все это звучало как-то не так. Униженно. Жалко. Если бы он мог ей предложить… Но имеет ли Лис право?.. Он никогда не узнает, если не спросит.
Его пальцы скользнули с ее плеч, легли на штурвал, поверх ее пальцев. Лиса шумно выдохнула и откинулась назад, на его грудь.
— Останься здесь. Будь моей женой.
В лицо бил холодный и свежий апрельский ветер.
— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?
— Вообще-то, у нас уже ребенок есть.
— Только поэтому?
— Еще потому, что я жить без тебя не могу. Я люблю тебя, моя Лиса.
Она вдруг резко вытащила свои руки из-под его ладоней, развернулась и прижалась. Руки ее легли на его плечи, а губы прижались к шее. Туда, в шею, Лиса что-то шепнула. Но, оказывается, беззвучное «Да» Лис в состоянии услышать кожей. Или сердцем.
А потом Лиса приподнялась на носочки и шепнула ему на ухо: «И я тебя люблю, мой Лис».
Белый катер летел по заповедному Белому озеру. На катере, обнявшись, стояли двое. Высоко в небе парила птица. На высоком увале стоял охотник и просто смотрел.
Эпилог
Белоснежный красавец катер мягко ткнулся острым носом в берег. На его левом борту синими с наклоном буквами написано «Чыйрак». Капитан спрыгнул на берег.
— Готов?
Тот, кого спрашивали, ответить не успел, потому что его перебил громкий окрик.
— Анатолий Иванович, подождите!
Лис не удержался, поморщился, оборачиваясь. Он так и не привык к этому обращению по имени-отчеству. Первое время неконтролируемо, почти по-детски бесился. Пока Лиса ему однажды не сказала: «Ну, ты же директор заповедника. Тебя положено называть по имени и отчеству. Можешь считать, что это очередное прозвище. Для меня ты всегда будешь моим Лисом». И эти слова его примирили со всем. В том числе, и с тем, что его называют Анатолий Иванович.
Лис вообще до сих пор понять не мог, как он дошел до жизни такой. Словно зацепилось в зубчатой передаче одно колесо за другое — и закрутилось-покатилось.
Мать встала на ноги. Не сразу, но совсем, окончательно.
