странная тишина. Я снова прокралась на кухню и оказалась там как раз вовремя, чтобы увидеть, как Буги подошел к холодильнику.
Он улегся на спину и уперся лапами в резиновую прокладку на дверце. Минута – и дверь распахнулась. Подоспел Инди, и они оба сунули морды на полку. Буги выбрал соус с лососем, а Инди – остатки салата с ветчиной. Я вышла из укрытия. Инди попятился, но негодяй Буги даже не сдвинулся с места и только несколько раз довольно громко и с гордостью мяукнул. Лосось был явно вкуснее добытой с трудом полевой мыши. Такой улов Буги считал лучшим своим достижением.
«Этот кот похож на двухлетнего ребенка с полным приводом», – однажды сказал мой муж. Что и говорить, все определенно изменилось с тех пор, как Буги переехал жить к нам. Инди обрел друга и вернул себе молодость. Я стала намного изобретательнее в своих попытках перехитрить кота. А мужу есть на кого свалить вину за досадные бытовые инциденты.
Мы пока еще не купили новый холодильник, но теперь всегда ставим стул напротив двери. К счастью для нас, Буги еще не научился передвигать мебель.
Пэт Уолер
Пуф уходит навсегда
Бьющееся сердце и душа ангела, покрытая мехом.
ЛЕКСИ СЕЙДЖ
Мы с мужем жили в дикой местности, в горах, на севере штата Нью-Мексико. Муж работал психотерапевтом в Санта-Фе. Мои дни были не менее насыщенными: я колола дрова и топила печи, выращивала овощи в теплице и фрукты – в саду, присматривала за стаей кошек, спускала белье с холма, чтобы соседские козы его не съели, и ставила кастрюли на плиту, готовя ужин. Все это время рядом со мной была Пуф.
Пуф – длинношерстная трехцветная кошка, с оранжевыми пятнышками над каждым глазом. Я взяла ее котенком вместе с большим другим серым котом, Сэмом, которого я выхаживала, пока он не выздоровел от чумки.
Всякий раз, когда я ходила по каньону, по краю пропасти или поднималась в горы, Пуф следовала за мной, прячась в кустах. Иногда она жалобно звала меня, напоминая, что я выхожу за пределы комфортной территории, но все равно оставалась где‐то поблизости. За исключением тех случаев, когда мне приходилось ездить в город, чтобы сходить в банк или по делам.
Однажды, вернувшись домой из одной из таких поездок, я нашла Пуф на посыпанной гравием подъездной дорожке.
Она жалобно мяукнула, когда я вылезла из машины, и бежала рядом, пока я несла пакеты с продуктами через сад к крыльцу. Вдруг, как раз напротив клумбы с хризантемами, Пуф напряглась и прижалась всем телом к моей ноге.
– Что не так, Пуф? – спросила я.
Низкое, предупреждающее рычание вырвалось из ее горла. Я наклонилась: навстречу мне из клумбы поднялась и затряслась с угрожающим звуком гремучая змея.
Вздрогнув, я отскочила в сторону и крикнула кошке, чтобы она быстрее заходила в дом. Но Пуф осталась на месте. Она снова и снова заставляла змею совершать серию маневров: перепрыгивала через нее, когда та выползла на траву, извиваясь и нанося удары.
Я попробовала бросать в змею камни, но это, казалось, только сделало ее более агрессивной. В тот вечер мой муж должен был вернуться домой с конференции поздно, поэтому в отчаянии я позвонила Томасу, одному из наших друзей в резервации Пуэбло. Я попросила его помочь мне. Томас пришел со своим ружьем и убил змею.
Он отрубил ей голову и позволил мне погладить ее гладкое мягкое тело. Покрывавшая его чешуя была больше похожа на перья. Мне было жаль змею, но я знала, что Томас использует ее шкуру и мясо.
Несколько лет спустя у Сэма развилось тяжелое заболевание почек. Врачи сказали, что сделать ничего нельзя, но я не могла даже подумать о том, чтобы проститься с ним. Я держала кота рядом с собой в корзинке и кормила из пипетки до тех пор, пока он еще был способен принимать пищу. Однако когда у него началось кровотечение и он, шатаясь, пересек комнату, я заплакала и сказала мужу, что, возможно, будет гуманнее усыпить его. В ту же ночь я услышала тихое мяуканье. Сэм, с трудом передвигаясь на тонких лапках, подошел ко мне и умер в ту минуту, когда я наклонилась, чтобы подхватить его на руки.
Мы с мужем решили похоронить Сэма рядом со святилищем святого Франциска в нашем саду. Я зажгла свечу возле алтаря на глинобитной стене. К моему изумлению, Пуф тоже запрыгнула на стену и оставалась там до самого утра.
Еще несколько лет Пуф была моим самым близким другом. И вот однажды холодной и ветреной ночью мне приснился странный сон. Как будто Пуф заползла ко мне на подушку и заговорила со мной.
– Я ухожу, – тихо сказала она. – Но ты не должна бояться и больше не должна меня искать.
В моем сне она прижалась к моему лицу.
– Спасибо, – сказала она. А потом исчезла.
Когда я проснулась, Пуф нигде не было. Ни в ее кроватке у печи, ни в доме, и, сколько бы я ни бродила снаружи, сколько бы ни звала ее и ни наполнял ее миску, она не пришла. Тогда я вернулась в дом и стала прибираться в комнатах. Застилая постель, я увидела на соседней подушке шерсть Пуф.
В последующие дни мы искали и звали ее, но тщетно. Я больше никогда не видела Пуф, и мы так и не узнали, что с ней случилось. Но меня утешает тот факт, что она знала, что уходит, и предупредила меня об этом.
Энн Уилсон
Транзитные котята
Невозможно сохранять невозмутимое выражение лица, когда в комнате есть котята.
СИНТИЯ Э. ВАРНАДО
День выдался ужасным. Мне предстояло отвезти к ветеринару двух котят – Руми и Буги. Недавно я взяла их из приюта местной Организации по спасению кошек, и они все еще получали медицинскую помощь от этой организации. Проблема заключалась в том, что клиника находилась на другом конце Манхэттена, и, чтобы добраться туда, требовалось несколько пересадок на автобусе и поезде.
Я устала, вымоталась, ненавидела зиму. Последнее, чего бы мне хотелось, – это трястись в метро в час пик. Но выбора не было. Вздохнув, я погрузила Руми и Буги в переноску, укутала теплым одеялом и дала одну игрушку на двоих. Котятам едва исполнилось по четыре месяца, они были такими крошечными, что легко могли делить пространство. Я хорошенько закуталась и вышла в холодный
