- Завтра ты улетаешь из города на несколько месяцев, - говорю тихо, вкрадчиво.
- Что случилось? – Данил касается рукой головы, морщится.
Смотрю на его лицо, на нем много ссадин, док сказал, что у него сотряс, ушибы, вывих плеча и трещина в ребре.
- Что случилось? – улыбаюсь, не могу выдать никакой другой реакции, он в очередной раз чуть не убил человека. Не мне говорить о смерти и чести, не мне прикрываться обликом морали, но даже моя голова седеет от этих мыслей. Я убивал, пытал, жестил. К сожалению, было такое время: либо ты, либо тебя. Этот же сопляк всю жизнь довольствуется всем, чем захочет. У него есть абсолютно все, но ему мало. Вечно мало. Эти друзья, тусовки, шлюхи, наркота. Щенок! Что я должен сделать, чтобы его кашеобразные мозги встали на место? Сколько людей должно еще пострадать, чтобы до него дошло хоть что-то? Мое чувство вины превратило моего сына в подобие человека. Это я его таким сделал… и никто больше.
- Как своевременно ты задаешь вопросы! – приподымаю голову, и голос вмиг звенит металлом. - Вы со своим придурочным дружком кого-то там сбили, я не вникал, этим занимаются другие люди, но, слава Богу, они меня предупредили. Что должно быть в башке? Что вообще в ней есть, в твоей голове? Ты мозг хоть иногда включаешь, думаешь? – ору на всю палату, потому что мне необходимо выразить эмоции, злость. Она пожирает.
- Насмерть?
- Что? - хмурюсь.
- Сбили... насмерть?
- Проснулась совесть? Боишься ночных кошмаров?
Он молчит, смотрит на меня побитым щенком с запредельной гордостью и молчит.
- Все живы, - на выдохе, - дело замнут в ближайшее время, мне не нужны проблемы и чтобы моя фамилия мелькала в новостной хронике. Запомни, это был последний раз, когда ты так легко отделался, в следующий я самолично устрою тебе общественное линчевание. Понял меня?
- Понял.
- Приятного лечения. Сидоров привезет тебе билеты и сопроводит в аэропорт.
- Александр Николаевич, - Борисов переступает порог, - пришли результаты теста.
Как только все это случилось, я позвонил Борисову, чтобы он взял у него кровь, я больше не верю, что это просто алкоголь.
- Я был под… - подает голос сынок, приподымаясь. - Ночью в клубе, с Дягилем.
Киваю и молча ухожу из палаты. Валерич идет следом.
- В обычную больничку его переведи. И этот, Дягилев, тоже тут?
- Да.
- В наркоцентр путевку ему сделай на пару месяцев.
- Без согласия…
- Мне плевать на согласие. Если будут возмущаться, скажи, что посажу.
- Я понял. Все сделаем. А Данила куда?
- В районную больничку, и чтоб похуже.
- Хорошо.
- Что я в этой жизни делаю не так? – с ухмылкой смотрю на Борисова.
- Александр Николаевич, образуется все, ты не нервничай. Не мальчик уже.
- То-то и оно.
***
Через неделю, когда события той ночи наконец исчезают из моей жизни, а Паша закрывает последние недоделки, Данил отправляется к матери. Пусть поживет там пару месяцев. Но, как оказывается позже, все это только начало.
Ближе к обеду на пороге моего кабинета появляется Войтов. Новоиспеченный конкурент, в последнее время умудряющийся пихать палки в колеса. Мы не сходимся во взглядах, находясь при этом на одной социальной ступени. Когда-то должны были работать в тандеме, но вышло наоборот.
- Владимир Михайлович, какими судьбами?
- По делу, по делу, Александр Николаевич. Мне тут птичка нашептала, что вы не так давно пользовались услугами фсошников. Поговаривают, что сын ваш вляпался в какую-то пренеприятнейшую историю с наркотиками.
- Врут, нагло врут, - улыбаюсь.
- Значит, врут?
- Именно. Это все, что хотели узнать?
- Я, вообще, хотел вас пригласить на банкет, дочь замуж выходит.
- Поздравляю, но не думаю, что смогу найти время сейчас.
- Понимаю, сам по горло в делах. Но если найдется минута, заглядывайте. Я оставил все вашей секретарше.
- Я постараюсь. До свидания.
- Хорошего дня, и берегите сына. Сейчас столько недоброжелателей.
Войтов уходит, смотрю на закрытую дверь и приказываю Глебу усилить охрану.
Бросаю взгляд на Маринино фото. Я так ей и не сказал. Не знаю, с чего начать, да и беспокоить ее своими проблемами лишний раз совсем не хочется. Она и так за всех слишком переживает.
Марина
Осень. Ослепительно-яркое солнце, пение птиц, желтые сухие листья. Природа улыбнулась миру своей теплой улыбкой, согрела, позволила еще немного насладиться ушедшим летом.
Поставив сумку на пассажирское сиденье, завожу свою машину, медленно выезжая с территории особняка. Развиваю скорость, направляясь в сторону города. Кажется, уже сто лет не выбиралась куда-то с раннего утра. Припарковавшись у ресторана, выхожу на улицу и под стук своих красных каблуков оказываюсь внутри стеклянного здания. Девушка-хостес встречает меня комплиментом, улыбаюсь ей в ответ, смотрюсь в зеркало и снимаю бежевое пальто, оставаясь в светлых джинсах и голубой рубашке в вертикальную полоску.
Нонна уже ждет меня за столиком. Машет рукой, немного привстав. Иду туда и, поцеловав ее в щеку, присаживаюсь напротив.
- Я легка опоздала.
- Нормально. Светишься вся, Маринк.
- Спасибо. Как у тебя дела? Как с работой? Как вы устроились?
- Хорошо. Все очень хорошо.
- Я за вас так рада, вы молодцы, что вернулись.
- Да, ты знаешь, так непривычно. Я столько лет во Владике прожила, вроде и родилась в Москве, но все такое чужое сейчас. Город так изменился.
- Очень изменился. Но к этому привыкаешь.
- Спасибо тебе, моя дорогая. Если бы не ты, я бы не решилась вернуться. Спасибо, что с работой помогла и с жильем.
- Нонн, давай без этого, ладно?
- Ладно, - смеется, - ну рассказывай, как вы живете?
- Хорошо. Честно, уже не думала, что все может быть так. Я счастлива. Наконец-то.
- Я очень за тебя рада. Выпьем?
- За встречу, - делаю глоток вина, вдыхая терпкий аромат.
- За нее. Как Богдан?
- Нормально. Живут, все хорошо у них.
- Ну я рада, а то такая драма там разыгрывалась.
- Не то слово. Кстати, ты на следующих выходных не хочешь на выставку сходить? У меня два приглашения, а Сашка занят, да и не очень он их любит.
- Даже не знаю. Мне даже надеть нечего.
- Ну за это не переживай. Как плюс там должно быть немало холостых и интересных мужчин.
