в которой он выехал из Данглоу.
Усталым движением он сгреб волосы со лба, положил трубку на панель приборов, машинально, безо всякого удовольствия, закурил сигарету, откинулся на спинку сиденья и приготовился ждать звонка.
– Где его нашли? – спросила Анна, боясь услышать «на дне Лох-Гилл».
– Где-то на северной окраине Дублина. Стоял там в переулке, как ни в чем не бывало.
В ней пробудилась надежда.
– Значит, они расстались уже в Дублине? Но куда он мог…
Дэймон повернул голову. Табачный дымок красиво вился вокруг его бледного лица.
– Я в этом не уверен.
– Почему?
– Давай дождемся ответов на те вопросы, которые я задал Оуэну. А пока, – он улыбнулся своей слегка ассиметричной, как у Венсана Переса, необыкновенно сексуальной улыбкой, – скажи мне, детка, как так получилось, что Константин оказался в Данглоу, а ты в Дроэде? Нет, его я могу понять, ему было выгодно держать тебя на расстоянии. Но ты-то почему не попробовала подыскать себе квартирку поближе?
– Не знаю, – растерянно отозвалась Анна. – Когда я приехала, Костя еще работал в Дроэде. Отец посоветовал мне остановиться в «Сокровенной Розе», и в принципе я ничего не имела против. А потом, когда Оуэн Бирн со своей группой двинул на север, я подумала: если Костя целыми днями будет занят на объекте, то что мне там делать одной? К тому же он сказал, что в Донегале нет такого благоустроенного жилья, как в Дублине и в Дроэде.
– Это верно.
– А на выходные он все равно приезжал ко мне. Так стоило ли сниматься с насиженного места?
– Очевидно, да.
Очевидно… Слишком многое становится очевидным лишь по прошествии времени.
– Когда ты думаешь возвращаться в Москву?
Ну и вопрос! Надоела, что ли?
– Не знаю. Отец уговаривает меня остаться до Рождества. Считает, что мне нужно хорошенько отдохнуть.
Она сказала это и чуть не расхохоталась. Отдохнуть!..
– А твоя работа?
– У нас в России рождественские каникулы продолжаются до тринадцатого января. Новый год, потом Рождество, потом Старый год… Пока все эти праздники отметишь, никакого здоровья не останется. – Она вспомнила новогоднюю елку своего детства и печально усмехнулась. – А потом все сначала: лекции, экзамены… кастрюли, сковородки, магазины, стирка, уборка, глупые девичьи мечты.
– Лекции? А что ты читаешь?
– Бизнес-курс английского языка.
Они уже собирались отчаливать, когда Оуэн Бирн снова вышел на связь.
– Слушаю, – произнес Дэймон. – Ага… Так я и думал. Что еще было в карманах?.. А ключи от машины?.. Понял.
Пока Оуэн Бирн делился секретной информацией, Анна успела искусать себе все губы.
– Большое спасибо, мистер Бирн. Да… Вы будете первым, кто об этом узнает.
Он убрал трубку во внутренний карман, и Анна немедленно схватила его за обе руки, словно пытаясь предотвратить его бегство.
– Пожалуйста, скажи мне!
– Куртка лежала в багажнике. Та самая куртка, в которой он выехал из Данглоу. Жозе это подтвердила. В карманах пусто. Ни ключей, ни бумажника, ни телефона. Борт 776 Дублин-Москва совершил посадку в аэропорту Шереметьево-2 в одиннадцать тридцать по московскому времени. Ирина Казанцева, которая значилась в списке пассажиров, совершенно точно занимала свое место в салоне. Одна из стюардесс запомнила ее, потому что она все время жаловалась на плохое самочувствие. Судя по описанию, это она и есть. Можно с уверенностью сказать, что она благополучно прибыла в Москву, однако ее мобильный по-прежнему молчит. Все это мистеру Бирну удалось вытянуть из добрейшего О’Рейли. Теперь они пробуют связаться с ее московскими родственниками – пока тоже безрезультатно.
– Они же могут действовать через Интерпол или еще как-нибудь…
– Могут. Но считают это преждевременным.
– Но она же была последней, кто видел его… – Анна чуть было не сказала «кто видел его живым». – Ее необходимо найти!
Дэймон саркастически хмыкнул, раскуривая следующую сигарету прямо от предыдущей.
– Радость моя, вспомни хотя бы один детективный роман. Нет тела – нет преступления. Нельзя объявить человека в международный розыск только из-за того, что он не отвечает на звонки.
Несколько мгновений Анна молча всматривалась в его лицо. В машине было не жарко, но лоб и виски Дэймона были покрыты испариной, свидетельствующей о колоссальном внутреннем напряжении. Сколько правды он сказал, а сколько утаил? Красная с черным фланелевая рубашка Константина очень шла к его лицу и темным волосам. А от того, что он непрерывно курил, вид его становился еще более нездешним, отстраненным.
– Дэймон, что ты обо всем этом думаешь?
Он глубоко вздохнул и заставил себя собраться.
– Я не случайно задал им этот вопрос про куртку. Как она могла оказаться в машине отдельно от своего хозяина?
– Он снял ее. Только зачем? Вчера было еще холоднее, чем сегодня.
– Представь себе мужчину. Меня, Константина… любого. Когда он выходит из машины, где у него телефон?
– Во внутреннем кармане куртки.
– А ключи от машины?
– В другом кармане. В наружном.
– Правильно. Если его спутница скажет, что она замерзла, что он сделает? Снимет куртку и набросит ей на плечи. Так?
Анна кивнула, соглашаясь.
– О’кей. Теперь, если какая-то сила внезапно поднимет и перенесет его…
– За тридевять земель, – подсказала она. – В тридесятое царство.
– …за тридевять земель – о! я понял, да – в ее распоряжении окажутся и ключи от машины, и машина, и телефон. Он же, наоборот, утратит всякую связь с внешним миром. Я имею в виду сотовую связь. Будучи ранен или обездвижен, он не сможет помочь себе сам и не сможет призвать на помощь кого-то другого.
Воображение сразу же начало рисовать ей картины, одна другой страшнее.
– Что значит «обездвижен»? Связан по рукам и ногам? Господи, Дэймон, с ним же была женщина, а не ирландский террорист!
– Я знаю, – вздохнул тот. – Знаю. Но ты спросила, что я об этом думаю, и я тебе ответил. Двое выехали из Данглоу, но в Дублин прибыл только один.
– Ты хочешь сказать, что в какой-то момент они вышли вдвоем из машины, прошли некоторое расстояние, а потом случилось нечто, в результате чего она вернулась в машину уже без него и в одиночку продолжила путешествие?
– Именно. – Интонации его голоса нисколько не обнадеживали. – Мне хочется верить в то, что я ошибаюсь, Анна. – Он снова вздохнул. – Но я не ошибаюсь.
Из закусочной, рядом с которой они припарковались, вышла молодая девушка в платье официантки, постучала в стекло и вежливо осведомилась, не желают ли они перекусить. Дэймон заказал кофе, сэндвич, пирог с вишней и сурово приказал Анне проглотить все это, что она и сделала – не столько от голода, сколько от нежелания спорить по пустякам. Сам он не взял в рот ни кусочка, и в ответ на ее
