ответить. Он думал вовсе не о том, стоит ли Гуннару знать его историю. Внезапно в его мозгу вспыхнула иная мысль – сколько воинов, даже не догадываясь о его истории, пойдут за нее на смерть?
– Когда-то, очень давно, меня обманули, – медленно проговорил конунг. Он больше не старался говорить громче, чем нужно, и ветер, будто повинуясь его воле, на время затих. – Мне дали силу, которая отняла у меня самое важное. То единственное, ради чего имеет смысл жить. Хоть тысячу лет, хоть десять тысяч. И там, – он поднял руку и указал на запад, где у горизонта море сходилось с небом, смешиваясь в сплошное бесцветное марево. – Там сейчас находится тот, кто обещал все исправить. Он сидел за одним столом с теми, кто обманул меня. Он пил с ними, ели с ними, сражался за них. И я увидел в нем что-то. Не могу сказать, что именно, быть может, впервые мне не хватило слов, чтобы описать собственные чувства. Тогда мне это показалось незначительным, потому что я поверил ему. Поверил его обещанию.
Он помолчал. Ветер не возобновлялся. Смотровую башню окутала гулкая тишина, в которой беловолосый сумел уловить стук двух сердец. Медленный размеренный марш собственного сердца и бешеный барабанный ритм сердца Аудуна. Он непроизвольно изогнул бровь в удивлении, ибо, глядя на каменное лицо конунга, он и предположить не мог, сколь яркое пламя бушует в его груди в этот миг.
– И я вновь был обманут, – продолжил Аудун, отмолчавшись. – Солгавшие мне в первый раз погибли, почти все. Но он, он просто ушел, не сказав ни слова. Хотя я видел в его руках мощь, которую никто из нас не в силах себе даже представить. Я уверен, он мог, мог вернуть мне ту… – на мгновение эмоции взяли верх и конунг замолчал, изо всех сил сдерживая себя. Его челюсти скрипнули, желваки обратились гранитными монументами, взгляд остекленел. Затем он медленно расслабился. – Такое предательство нельзя простить. И наказание за него может быть лишь одно.
Вновь поднялся ветер, они молча смотрели вдаль еще с полчаса, пока Гуннар не решился заговорить.
– Вот, почему Регин пошел за тобой, – он кивнул, но не своим словам, а своим мыслям. – Этого я тоже не понимал. До сего момента.
– А ты догадался, кто он? – Аудун с интересом посмотрел на беловолосого. Всплывшие было воспоминания и связанные с ними чувства вновь были загнаны в самые глубокие казематы памяти и скованы стальными цепями. Он снова мог мыслить и действовать рационально.
– Более-менее, –хмыкнул Гуннар. – Я понял, что он бог. И примерно понял, какой именно. Теперь все встало на свои места, – он пристально посмотрел на Аудуна. – Я тоже пойду с тобой за море.
Конунг не смог удержаться от смешка. Он склонил голову на бок, рассматривая Гуннара точно чудо природы.
– А тебе это зачем? – он прищурил правый глаз и изогнул левую бровь, выражая наигранное недоверия.
– Не зачем, – пожал плечами Гуннар. – Мне вообще тут не место, в этом мире. Однако ж я здесь. Долго не понимал, почему тут оказался, но теперь, кажется, понял. Я тут для того, чтобы помочь тебе. В этом, если хочешь, мое предназначение. А там, откуда я родом, к предназначениям люди относятся со всей серьезностью.
– Так ты человек? – Аудун продолжал испытующе смотреть на беловолосого.
– Более-менее, – повторил тот, вновь пожав плечами. – Я слишком долго бежал от выбора, пытаясь сохранить нейтралитет, как меня учили. Пришло время нарушить этот постулат.
– Что-то мне подсказывает, что ты и так не слишком хорошо его соблюдал, – конунг, наконец, сменил выражение лица и просто улыбнулся.
– С чего ты взял? – теперь настал черед Гуннара демонстрировать недоверие.
– Все просто, – Аудун вздохнул и вновь посмотрел на море. – Иначе ты не оказался бы здесь. В этом безумном мире, который в конце концов даже меня сумел изменить.
Глава 23. Безделушка
Вторая неделя бездействия подходила к концу. Аудун чувствовал себя если не на все сто, то условно на семьдесят-восемьдесят, что его вполне устраивало. Асвейг и Ларс уверенно выздоравливали от ранений, полученных при штурме Ставангера. Свей, отяжелив свои кошели обещанной оплатой, изъявил желание и впредь продолжать службу в хирде конунга Аудуна. Тот не возражал.
Его воинство насчитывало уже две с половиной сотни воинов. Он и сам был удивлен, но слава знаменосца, ставшего конунгом и поразившего железное сердце Ругаланда, сделала свое дело. Многие пришли с севера, пара кораблей под черными парусами прибыла из самого Тронхейма. То был славный ярл Йорген, который, вопреки значению собственного имени, прославился как искуснейший поединщик. Согласно легендам, что распевали скальды по всему северу, Йорген сразил триста хирдманов на хольмганге. Но даже если цифра была завышена впятеро, мастерство ярла Тронхейма не могло не вызывать уважение.
Хирд Йоргена состоял из пяти десятков отменных бойцов, все они одевались под стать своему вождю в черные плащи и черные худы. Все носили шлемы с полумасками и предпочитали клинок любому другому виду оружия. Они пришли на седьмой день после взятия Ругаланда и это было очень кстати.
– Прости, если не вовремя, но ты хочешь это знать! – Лейв буквально ворвался в бражный зал, хотя понимал, что за закрытыми дверями Аудун с Эйвиндом и Асвейг явно не байки травят.
– Говори, шаман, – пробормотал Аудун, не отрываясь от созерцания разложенной на столе карты. Это была непростая карта, ее составил эриль Рунольв из Хёугесунна на основании сведений, собранных им за почти три десятилетия. Эриль опрашивал торговцев, пиратов и авантюристов в медовых залах по всей нордманской земле, не брезгуя даже самыми невразумительными сведениями.
Он сопоставил сотни рассказов и сумел нарисовать карту морских течений Южного моря. А еще на карте, пусть и довольно условно, но все же были обозначены берега, что лежали на западе, по ту сторону морской бездны. Разумеется, никаких гарантий достоверности, но было бы глупо не воспользоваться возможностью.
– Я вопрошал руны, – начал Лейв, откашлявшись. – В общем, твой враг собирается выйти в море.
– Что? – Аудун тут же забыл о карте и посмотрел на шамана. – Повтори!
– Я сказал, что он сбирается выйти в море, – послушно повторил эриль. – Судя по всему, он двинется на север, вдоль побережья.
