посмотрел на меня и посигналил еще раз.
– Он меня ненавидит, – решила я.
– Те, кто давно водит, иногда забывают, что сами когда-то были новичками, – заметил папа. – Козел.
– Что-что?
– Повторять я это не буду.
– Нам с Талли всегда страшно нравилось, когда ты ругаешься, – призналась я.
– Значит, не поделки, не поездки на пляж, и не настольные игры, а именно ругань нравилась моим детям.
– Все остальное тоже неплохо. Но твоя ругань нас всегда веселила, потому что это случалось так редко. Это как найти четырехлистный клевер.
– А, – кивнул он. – Ну, я действительно ругаюсь только в тех случаях, когда это необходимо. И ругаю всегда за дело.
– Спасибо.
– Ты поворот пропустила, – заметил он. – Понимаю, тебя целую неделю не было, но мы живем вон там.
– Я его специально пропустила, – ответила я. – Хочу сначала к Джуно заехать, если ты не против.
– Конечно, не против, – согласился папа. – Думаю, она немного расстроилась, когда я ей сказал, что сам тебя встречу. Если люди борются за то, чтобы встретить тебя в аэропорту, значит, ты точно особенная.
– Если ты хочешь побольше времени провести вместе, нам необязательно ехать к Джуно.
– Нет, поехали, – решил папа. – Оставайся у нее сколько захочешь, а я заеду за тобой, когда наговоритесь.
– Или Джуно может меня подвезти, чтобы тебе не беспокоиться.
– Или я могу за тобой заехать, а потом ты нас обоих отвезешь домой, – предложил папа. – Как сама захочешь.
Я миновала наш район и проехала дальше, где дома становились все больше и больше. Через несколько улиц я свернула на Чешир-корт, где жила Джуно и стояли самые большие каменные дома в Голден-Валли. У всех у них были огромные газоны с такой зеленой травой, что казалось, кто-то просто взял самый яркий зеленый фломастер и закрасил их в несколько слоев. Двор у нашего дома был гораздо меньше, а трава на нем пятнистая. В нашей семье ни у кого не было волшебной способности поливать газон ровно и выращивать идеальную траву. Конечно, у Джуно, ее брата и родителей таких способностей тоже не было, но они могли нанять специалиста.
Я свернула на обочину и задела бордюр.
– Прости, – сказала я папе.
– Ничего. Следа не останется.
– Ты как-то очень спокоен. Я не ожидала.
– А что ты ожидала?
– Не знаю. До сих пор я не хотела учиться водить, так что никогда всерьез об этом не задумывалась.
– Думаю, я был очень спокоен, когда учил водить Талли, – сказал он.
– Жаль, не могу ее спросить.
– Да, жаль, – согласился папа и замолчал. – Но поверь мне на слово: я был очень спокоен. Настолько, насколько это возможно.
– Талли тоже билась о бордюр?
– Она довольно быстро поняла, что к чему. С тобой будет так же.
– Мне может понадобиться чуть больше времени. Не забывай, это ведь она у нас была гением.
– Твоя сестра действительно была очень умной, – признал папа. – Я тут на днях кое-что вспомнил… Давно про это не вспоминал. Когда Талли было три года, мы неделю жили в домике у озера. Каждый вечер мы с ней ходили смотреть закат. На третий или четвертый день, когда мы возвращались с пляжа, Талли спросила: «Папа, почему закат называется закатом? Ведь ничего никуда не закатывается, а просто Земля отворачивается от Солнца. Значит, это отворот». В этот момент я понял, что Талли – особенный ребенок. Она была совершенно особенной. Каждый родитель так думает про своих детей, но она действительно была такой.
– Она это сказала в три года? Правда?
– Да, – ответил он. – Но на самом деле это сказала не Талли. А ты.
– Но это же… я не могла такое сказать. Это больше похоже на Талли.
– Это вполне похоже на тебя, – возразил папа. – Ты с раннего детства обращаешь внимание на детали. Ты всегда интересовалась языком и почему у предметов именно такие называния. Ты замечаешь то, что не замечает никто другой. Я это в тебе очень люблю. Но я бы тебя в любом случае любил.
– Я тебя тоже люблю.
– Так, – сменил тему папа. – Перед тем как ты сбежишь к Джуно… Насколько я понимаю, ты должна ей денег. Она мне так и не сказала, сколько потратила на билет.
– А еще она дала мне свою кредитную карту, – созналась я.
– А ее родители это одобрили?
– Это ее собственные деньги.
– Она несовершеннолетняя, – объяснил папа. – А значит, такие вещи должны подтверждать Эми и Рэндалл.
– Талли учила не спрашивать разрешения, а сразу просить прощения, – напомнила ему я. – И кстати, родители разрешают Джуно самой тратить деньги на то, что ей кажется важным. Это показалось ей важным.
– Ну Джуно, – вздохнул папа.
Я думала, что дальше последует, какая она избалованная и безответственная, но вместо этого он сказал:
– Она действительно хорошая подруга.
– Не просто хорошая. Самая лучшая.
– Я не удивлен, – сказал папа. – Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.
– Спасибо, пап.
Он приподнялся на сиденье и достал кошелек.
– Хорошо. Вот чек. Впиши сюда сумму, которую ты потратила.
– Я вообще не расплачивалась ее картой, – сказала я. – Кроме билета на самолет, который стоил триста девять долларов. Но чтобы ты знал, до конца месяца я буду сидеть с детьми Хоганов и отдавать тебе все, что заработаю, пока не расплачусь за билеты.
– Тебе не стоит из-за этого беспокоиться, – сказал папа. – Я по этому поводу не переживаю.
– Правда?
– Я внимательно отношусь к деньгам, но на этот счет не переживаю, – сказал папа. – Я знаю, что такое переживать насчет денег, и рад, что в данный момент у меня все хорошо. Я могу вернуть Джуно деньги за билет. Я изначально должен был за него заплатить.
– Не думала, что ты бы меня отпустил, если бы я спросила.
– Наверное, не отпустил бы, – признал папа. – Точно бы не отпустил. Но передай Джуно этот чек. Скажи ей, что я хочу вернуть долг вам обеим.
– Ладно, – сказала я. – Спасибо, пап. Можешь открыть багажник? У меня в сумке подарок для Джуно.
– Сама открой, – сказал папа. – Ты же водитель.
– А, точно. Я водитель.
Мы снова обнялись, я вышла из машины и вытащила из багажника пакет из «Ретро-планеты». Папа вернулся на место водителя.
39
КАК ТОЛЬКО Я ВЫШЛА из машины, дверь дома распахнулась, и мне навстречу вылетела Джуно.
– Слоун! Боже мой!
Она так сильно сжала меня в объятиях, что мы обе чуть не упали.
– Как ты узнала, что я здесь? – спросила я.
– Эдди стоял у окна и сказал, что к дому
