Гладстона ректором был Реллик. Сам Гладстон по-прежнему был школьным наставником, но, конечно, не узнал меня.
Труднее всего мне было находиться рядом с Хоуком и Аттикусом. Я был счастлив снова видеть своих учителей живыми и здоровыми, но радость быстро сменилась грустью, когда я понял, что, как и мои друзья, они не помнили и не узнали меня, хотя и те и другие были самыми важными людьми в моей жизни. Но я был для них никем. Возможно, со временем это изменится. Конечно, Иоден тоже был там. Он сразу же возненавидел меня, что отчего-то меня обрадовало. Некоторые вещи никогда не меняются.
Когда пришло время обеда, я убедил друзей не ходить в столовую и вместо этого отправиться в «Минджи-Бинджи». Как только мы вошли туда, знакомый тусклый свет и хруст арахисовой шелухи под ногами тут же меня успокоили. На сцене над барной стойкой пожилой мужчина играл на гитаре. Минджи подбежал к нам и принёс «Панца бонанца», как в последний, или первый, или последний первый раз, когда мы тут были.
– Рыбьи кишки! – воскликнул Дрейк, потягивая коктейль. – Ради такого не жалко умереть.
– Похоже, он очень могущественный маг, раз сумел прочитать наши мысли и принести нам то, что мы хотим, – заметила Тесса.
Я улыбнулся.
– Расслабьтесь. Вам здесь понравится.
И им действительно понравилось. Целый час я смотрел, как они набрасывались на свои любимые блюда, и мы болтали о всяких мелочах. О том, как прошли собеседования. Какие у нас будут уроки. Откуда мы родом и что мы оставили дома. Этот вопрос поставил меня в несколько неловкое положение, но я постарался придумать как можно более правдоподобную версию. Мои единственные воспоминания до туалетной кабинки были связаны с моей предыдущей жизнью, и я решил, что в этой реальности всё будет немного иначе. Мне снова предстояло многому научиться. Что ж, вполне логично…
Я смотрел на своих друзей, болтал и смеялся вместе с ними, пока мы заново узнавали друг друга. Конечно, я их уже знал. Хотя… это было не совсем так. Наш опыт формирует нашу личность, а у нас с Тессой в другой жизни было много подобного опыта, который больше не повторится. Я подумал, станут ли они когда-нибудь теми людьми, которых я когда-то полюбил.
Дрейк закончил есть последним[181] и отодвинул тарелки и миски.
– Ребята, вы, правда, ничего не помните? – спросил я. Я знал, что это так, но всё равно не удержался. Всё это казалось мне таким неправильным.
– Что? – удивился Дрейк.
Тесса нахмурилась.
– Опять говоришь какую-то бессмыслицу, гений?
– Мы что-то забыли? – обеспокоенно спросил Роман.
Я махнул рукой.
– Нет. Как ты и сказала, я опять говорю бессмыслицу.
Тесса вздохнула.
– Похоже, нам придётся к этому привыкнуть.
Когда мы вышли на улицу, было уже темно. Я повёл своих друзей по лабиринту тропинок, ведущих к Пуху. Мы вошли внутрь, и древощупальца расступились перед нами. Наконец мы добрались до маленькой полянки. Это была та же самая полянка, но только теперь на ней стояли четыре кровати. Тесса сразу же выбрала кровать с ширмой и плюхнулась на один из диванов. Я сел рядом с ней. Роман уселся на другой диван, а Дрейк принялся осматривать пустой книжный шкаф рядом со своей кроватью. Вся мебель была сделана из того же фиолетового вещества, что и Пух.
– Здесь нет одеял, – заметила Тесса. – Мы не замёрзнем?
Дрейк покачал головой и провёл рукой по книжному шкафу.
– Она тёплая. Тут всё тёплое. Думаю, это фиолетовое вещество – кожа Пух. И нас согревает тепло её тела. – Он пощекотал шкаф, и одна из полок выдвинулась и ударила его по лицу. – Ай!
– Не думаю, что ей нравится, когда её трогают, – сказала Тесса.
– Почему ты думаешь, что это «она»? – спросил Дрейк, потирая ушибленную голову.
– Ты серьёзно? Она мягкая, таинственная, обладает интуицией, заботливая, и она согревает детей по ночам. Думаешь, это парень?
– Ладно, – согласился Дрейк. – Ты победила.
– Привыкай. Это будет случаться часто.
Я улыбнулся, слушая знакомый разговор. Может быть, всё будет не так уж плохо. Я забрался в кровать и прислушивался к ночному разговору своих друзей. Они были такими беззаботными. Такими взволнованными. У них не осталось тяжёлых воспоминаний о том, что я видел и сделал. И это было хорошо. Правда? Определённо. Ни одна трагедия, с которой мы столкнулись, не произошла. И скорее всего, уже не произойдёт. Прошлое было исцелено. Мои друзья были живы и здоровы, и нас ожидало счастливое будущее.
Тогда почему я чувствовал такое опустошение?
Помните, что я сказал в начале 17 главы первой книги? Я предупредил вас, что у этой истории не будет счастливого конца. Я назвал его «горько-сладким». Хорошим, но не слишком счастливым. Теперь мы к этому подошли.
Только подумайте, сколько иронии в том, что самый важный человек в мире (конечно, это я) остался совершенно неизвестным. И не просто неизвестным. Непостижимым. Кто бы мне поверил, если бы я рассказал свою историю?
Когда я слушал голоса своих ни о чём не подозревающих друзей и смотрел на звёзды, лежа на кровати посреди дремлющей фиолетовой массы Пуха, меня поразила внезапная мысль – я был один.
Мои друзья уже не были моими друзьями. Не так, как раньше. Пока нет. Заметьте, что я очень надеялся снова с ними подружиться. Я неплохо начал с Тессой и Дрейком. Роман был новеньким, но он казался мне вполне классным. Что касается Лето и Тайк, то мы были связаны так тесно, что вряд ли нас надолго могли разлучить такие мелочи, как пространственно-временной континуум. И даже если они не помнили обо мне или о случившемся, нашим маленьким линиям жизни суждено было переплестись.
Но пока я был один. Мои друзья больше не были моими товарищами. Мы столько пережили вместе, но на самом деле ничего этого не произошло. По крайней мере для них…
И в этом заключается горькая правда: наши истории делают нас теми, кто мы есть. Наши истории делают нас уникальными, и никто не может по-настоящему почувствовать себя живым, пока его историю не разделит кто-то другой. Для этого и нужны друзья. Но мои друзья больше не разделяли мою историю. Никто не может в одиночку выжить в своей истории. Нет человека, который был бы как остров, и всё такое. Как же мне жить дальше? Под конец своей истории я присоединился к той самой половине героев, о которых никто никогда не слышал. Я присоединился к рядам забытых первопроходцев, на спинах которых покоится весь мир. Я стал одним из невидимых ангелов, которые поворачивают миры.
И мне это не нравилось. Мне это совсем не нравилось. Я чувствовал себя ужасно. Мне было не по себе. Моя миссия завершилась успехом. Я получил всё, чего хотел,
