дороге и сейчас уже сильно проголодалась. Официант принес ей записку от Пера: тот немножечко опаздывал, – и тогда Сигрид решила воспользоваться шведским столом и поесть. За столиками повсюду сидели пары. Они громко разговаривали, как на птичьем базаре, и повадки в каждой паре были странно похожими.
– Вам что-нибудь предложить? – спросил официант у молодого мужчины и женщины постарше, сидевших за соседним столиком. Женщина была полноватая, с черными волосами и неожиданно ясными, красивыми глазами. Явно недавно впаренные. Для развлечения Сигрид стала гадать, откуда эти двое. «Она, скорее всего, из Греции или Турции, он, вероятно, бельгиец». Они обсуждали процесс фотосинтеза на плохом английском, и молодой человек, судя по всему, был так остроумен, что женщина все время вскрикивала, заразительно смеясь, и он присоединялся к ней. Сигрид не понимала, что в этом такого смешного, но было очевидно, что половина юмора крылась между слов.
Официант откашлялся.
– Вам что-нибудь предложить? – повторил он.
– У вас еще такие есть? – спросила женщина, со смехом указывая на своего спутника. – Мне, пожалуйста, такого же на закуску, еще одного на второе и еще одного на десерт!
– Может быть, нам все же поесть чего-нибудь? – спросил мужчина, утирая слезы.
– Может быть, – ответила она и высунула язык, и они продолжили свой «фотосинтез» и занимались им довольно долго, пока наконец официант снова их не прервал:
– Если вы не желаете заказывать, я должен попросить вас освободить столик и вернуться в номер.
– Тебе чего-нибудь хочется? – спросил молодой мужчина и заглянул спутнице в глаза.
– Да, хочется, – прошептала она и сделала глубокий вдох. Затем они встали и исчезли в коридоре.
Всю дорогу на север Индриди извивался на сиденье. Он смотрел на спидометр, ругал автобусы и ржанок, выбегавших на дорогу (судя по всему, их как раз рассадили вокруг трассы). Они бродили по пустошам и пели, толстые и не умеющие летать. Индриди ерзал на сиденье, как будто пытаясь своими движениями ускорить машину. Симон вдавил газ в пол и обогнал длинную вереницу автобусов. На следующем равнинном участке стал виден лес из железных вышек: Индриди и Симон приближались к точке пересечения линий электропередачи всей страны, в которую сходились 200 рядов вышек, прямых, как стрела; в центре этой паутины был свой паук – фабрика по производству водорода.
Когда железный лес остался позади, впереди показался пик Хрёйндранги, а потом и вся горная цепь. К солнцу летел клин лебедей. Над Хёргардалем птицы свернули и, преодолев вершины гор, полетели над рекой Миркау до самой стеклянной стены комплекса. В стекле отражались горы напротив, так что долина казалась совершенно симметричной. На стене виднелись отражения неба, облаков и будто вырастающих из них горных пиков. Буквы надписи LoveStar, казалось, висели в воздухе. Был ли это воздушный замок? Нет, это был замок, вырубленный в камне. Погода была скучная, а большая часть гостей была привычна к более теплому климату, поэтому на улице людей было мало. Зато вокруг кишели ржанки. Впрочем, туристам было необязательно выходить наружу: большинство приезжали поездами метро из Кеблавика, Акурейри или Эгильсстадира и сходили на станции прямо под входом в парк развлечений. Оттуда эскалаторы вывозили их в зал прибытия – с огромным, до небес, потолком, скальным склоном по одну сторону и сверкающей стеклянной стеной по другую.
Симон поставил машину у главного входа, и они выбрались наружу. В лицо им дохнуло водяной пылью от недавнего запуска ракеты LoveDeath, а следом наползла темная тень. Это проплыл дирижабль с эмблемой LoveDeath, закрывая солнце. Индриди отчаянно крутился во все стороны в слабой надежде где-нибудь случайно увидеть Сигрид. Симон позвонил на стойку информации:
– Добрый день, я ищу Сигрид Гвюдмюндсдоухтир.
– Одно мгновение, – ответили ему. – К сожалению, Сигрид Гвюдмюндсдоухтир не зарегистрирована.
Симон задумался:
– Тогда Сигрид Мёллер, – сказал он после небольшой заминки и увидел, что это имя как будто вгоняет иглы Индриди в уши.
– Ей предстоит окончательное впаривание через полчаса, – ответили на том конце.
– Мне нужно с ней поговорить, – сказал Симон. – Это очень важно.
– Согласно нашим данным, вы находитесь в непосредственной близости от человека, с которым ее разлучили ради настоящей пары. По соображениям безопасности мы не можем предоставить вам дальнейшую информацию.
Индриди сорвался с места, бросился к стеклянной стене и забежал внутрь. Там он остановился посреди толпы и стоял, озираясь, посередине зала.
– Сигрид! Отзовись, Сигрид! – закричал он. – Сигрид! Где ты, Сигрид?
По эскалаторам в зал поднимались тысячи людей, и тысячи спускались по ним на станцию метро. Вокруг Индриди вертелся мир, а он бродил в отчаянии среди этих тысяч, исполненных надежд, приехавших обрести любовь. Он натыкался на стариков, сидевших без выражения в креслах-колясках, пока их внуки радостно носились за кроликом Некролей, от души хохоча. Перед ним срабатывали ревушки, ему вслед орали ревуны:
– Покупай! Пей! Ешь!
– Прогуляйся по нашим подземельям!
– Кто знает, вдруг ты тоже найдешь идеальную пару!
– Я уже ее ищу, дурни! – прорычал в ответ Индриди.
Он заговаривал с прохожими, доставал фотографию Сигрид, но в ответ получал только улыбки: «She’s cute!» – или недовольное «No, thank you!»[23]. Его сбивали с пути бесы, пытавшиеся направить его в парк развлечений, в фастфуд, в игровой клуб, магазины или на аттракционы: «По-моему, я видел ее в кафе StarDeath». С тем же успехом можно было бы искать иголку в стоге сена. Он попал в толпу, и она вынесла его к какому-то столу; он взобрался на него и стал кричать поверх толпы, снова и снова: Сигрид! – пока окончательно не потерял голос от крика; тут он возвел взгляд к сводам, под которыми парили чайки, словно ангелы, влетая и вылетая из гигантских вентиляционных шахт. Он крутился на месте, и своды кружились вокруг него, и наконец он потерял равновесие и упал на пол. К нему подбежал Симон, помог встать и отвел назад в машину.
– Индриди, дорогой. Успокойся. Давай действовать разумно. Расскажи мне про Сигрид.
– Она прекрасна, – ответил Индриди.
– Индриди, дружище, говори серьезно. Какой она человек? Она не любит большие толпы и мегаполисы, верно? Ей больше нравится природа, море, трава, деревья?
Этого Симону даже не надо было спрашивать. Об этом было черным по белому написано в ее досье.
– Откуда ты знаешь? – переспросил Индриди.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Она не здесь, – сказал Симон и завел машину. Он отъехал назад, в долину Хёргардаль, где стеклянная стена переходила в зеленый склон. Затем свернул с основной дороги на асфальтированную тропу для пешеходов, которая шла вверх по склону, и по ней они выехали на
