громадный черный чемодан. Логотип на верхней крышке был как на черной гитаре Ильи. Два слова на реликтовом английском.
Time Machine.
Ма нашла чемодан… Он был в номере 505.
Он все время ждал нас здесь.
Абуминог с замирающим сердцем открыл крышку и счастливо посмотрел на меня. Там было все, что могло понадобиться маленькому абуминогу, влюбленному в гитары, в его долгом и опасном путешествии.
Он лег на чемодан грудью и обнял…
Не открывая глаз спросил, возвращаясь к прерванному разговору:
— Индукторы намерения?
Он имел ввиду серые пластины в комнате верификации.
— Излучали непрерывно: «Откройся… Покажи свою суть… Скажи правду… Обманешь — умрешь… У-ууу…».
— И… — тихо спросил Илья. — Ты открылся?
— Нет.
Он с облегчением вздохнул:
— Хорошо… Чувствую опасность.
— Если бы я открылся, всех нас бы сейчас не было.
Илья молча посмотрел на меня.
— Это скрытое испытание, — пояснил я абуминогу. — Я должен был не открыться… Пройти верификации и преодолеть их волю. Доказать, что мы имеем право остаться в игре.
— Вот что имел ввиду Аарон…
Я кивнул.
— Но я и не скрывал… — добавил я. — Только так можно их обмануть.
Илья подумал и негромко проговорил:
— Знаю, ты переживаешь…
Он выпустил чемодан и поднялся.
Сказал серьезно:
— Не бойся за меня, я буду осторожен.
Я вздохнул.
Повторяя жест Ма, нажал на кончик его носа, как на кнопку звонка.
И понял, почему она так делала… Рано или поздно в нем проснется абуминог и начнет шалить… Только держись.
— Я не глупый, все понимаю, — сказал Илья. — Знаю, что Принц тебе не нравится.
— Нравится, — сказал я. — Но он наш враг.
Илья вздохнул.
— А вот в это я не могу поверить…
— Кстати… — спросил я. — Вы закончили с песней?
— Принц одобрил болванку. Ночью аранжировщики ее возьмут в работу. Потом подключатся сценаристы, хореографы, дизайнеры…
Разговаривая, мы переоделись в домашнее и переместились на кухню.
Без Ма было не по себе в этом громадном пустом номере, но мы старательно не подавали виду…
— Сценаристы? Дизайнеры? Хореографы?
Я пораженно смотрел на Илью. Даже не предполагал, что они так размахнутся…
— Это будет гала-концерт… — пояснил абуминог. — Многочасовое шоу, прямая галактическая трансляция… Нужно построить несколько сцен, декорации, сшить костюмы, поставить свет, звук, видео, спецэффекты, хореографию… Никто не заснет неделю. Мы тоже там выступаем…
Он посмотрел на меня.
— Завтра вводная общая репетиция… Отпустишь?
— С ума сошел? — удивился я. — Конечно.
Илья потупил взгляд и невинно произнес:
— Фрея тоже там будет…
— Ладно, — сказал я. — Я не против… Но ты слышал Ма.
Он вздохнул.
— Слышал, поверь…
Затем Илья склонился над блюдом, поднимая колпак:
— Аарон, пошли чудо…
Чуда не произошло.
— Будешь креветки? — печально спросил он.
Я поднял колпак над своим блюдом. На фарфоре лежали куски мяса на шпажках, посыпанные зеленью.
Протянулась рука абуминога и утащила их к себе на тарелку.
— Шашлык… — запоздало определил я.
— Абуминоги обожают шашлык… — ликовал он, поглощая сочные куски один за другим. — Это их основная пища. Они впитывают его с молоком матери…
— Давай свои креветки… — вздохнул я.
Илья поднял колпак над блюдом Ма.
— О-о… — умилился он.
— Кажется, тунец… — успел диагностировать я, глядя, как рыба исчезает в абуминоге.
— Какой тунец? — спросил он. — Где тунец? Тут был тунец?
Я, смеясь, доел креветки и запил компотом.
Удовлетворенный абуминог отвалился от стола и пошел мучать гитару. Запустив усилитель, он извлекал из нее кошмарные звуки.
Потом вернулся на кухню и брякнул что-то тяжелое на стол.
— Нашел в чемодане… — сказал он. — Не знаю, что это такое, но это точно тебе…
На столе лежала большая книга в переплете с золотым тиснением, обтянутым темной материей.
Я внимательно глянул на Илью:
— С чего ты вдруг взял?
— А кому еще? — возразил абуминог. — Она на тарабарском языке…
И умчался музицировать.
Я погасил верхний свет в гостиной и лег под торшером на тахту, подложил под голову подушку и наугад раскрыл книгу. Половина страниц была пуста, я нашел место, где появлялся текст и листал к началу, разглядывая редкие иллюстрации.
Язык выглядел старым, некоторые буквы имели непривычное начертание, но читалось легко, и вскоре я уже не замечал странностей.
Абуминог побрякал на гитаре. Побродил по комнатам, глядя в окна. Потом появился в свете торшера и улегся рядом.
Сунул нос в книгу:
— Что читаем?
Я показал титульную страницу.
— Это на каком языке?
— На русском… — я посмотрел на него. — Здесь написано: «Теория и История игр». А ниже: «Составитель КаДжус».
Илья поморщился:
— Не могу прочитать, буквы незнакомые… Похоже на греческий.
— Это с первой Земли.
— С первой? — удивился он. — И много их было?
Я помолчал.
— Не знаю точно… Много. Я жил на тринадцати…
Он повздыхал и повозился на тахте.
Потом сказал:
— Ты пернатый с первой Земли… Читающий странные книги, в странной гостинице, в странном городе. За окном опять кричат эти странные птицы… И странный абуминог задает странные вопросы…
— Сытый абуминог? — уточнил я.
— Ага…
— Помнишь, как в детстве ночевали друг у друга? — спросил я, глядя в книгу. — Переговорили обо всем на свете…
Илья не ответил.
Я посмотрел на него и увидел, что он заснул.
Меня тоже медленно клонило в сон.
Книга на первом русском языке лежала в моих руках. Книга, которую никто не мог прочесть.
О чем она? Для чего написана?
Я пролистал книгу задом наперед до титульной страницы. И обнаружил, что листы между предисловием и первой главой склеились. Были сцеплены загнутыми уголками.
Поддев ногтем, расцепил их…
И увидел рукописную строку чернильной ручкой. И сразу понял, что она для меня.
«Малыш, прочти книгу от корки до корки».
Я смотрел на строку, которую оставил неизвестный отправитель.
Было странно, что он вдруг называет меня «малыш». Я совсем не ощущал себя ребенком. Тысячи жизней и миллионы лет стучали в моем сердце. И все-таки, я знал, что он обращается ко мне.
Едва я прочитал строчку, как запись побледнела и исчезла. Так работали магические факсимиле.
Их видел только тот, кому они предназначались. И они исчезали сразу, как сообщение было получено. Так осуществлялась связь через пространство и время, через различные событийные потоки.
Отправитель тоже знал, что сообщение доставлено, нашло своего адресата. Потому что отправление также исчезало прямо у него на глазах. Еще не высохшие чернила таяли.
Я представил, что где-то, в неведомых глубинах пространства и времени, он смотрит, как бледнеет только что написанная строка, и знает, что я нашел книгу, держу в руках и прочитал его послание.
У меня мурашки поползли по спине. Это был один из самых мистических приемов старой магии.
