похоже на военный крейсер, по крайней мере изнутри. Да и люди совсем другие.
Вспомнилось прибытие на «Рею». Казалось, это было в прошлой жизни.
В этот раз осматривать всех предстояло мне. Прыжок прошёл в штатном режиме, без отклонений и сюрпризов. Команда пробуждалась. То там, то здесь слышались шёпотки, звуки возни. Я не к месту вспомнила Алексея, прогнала навязчивые воспоминания, собралась и приступила к рутинным обязанностям.
Все были живы, здоровы и даже бодры.
Нам предстояло подойти к планете, сделать пару витков, а после начать спуск. Не терпелось. Даже мысли о доме и малышах испарились. Сознание затопило радостное и в то же время тревожное ожидание.
В иллюминаторе исследовательского судна я впервые как следует рассмотрела Гизу-581c, планету, изменившую меня навсегда. Она напоминала Землю, разве что преобладали оттенки зелёного. Затянутая белой дымкой, поверхность планеты казалась игрушечной. Под пеленой кудрявых облаков виднелись изумрудные леса и серые с синевой океаны.
— Удивительно, — произнесла Софья, незаметно подплывшая в невесомости. — И как мы пропустили живую планету?
Я пожала плечами.
Ничего удивительного в этом не было, космос огромный, а люди долгие столетия наивно полагали, что одиноки. Меня поражало лишь то, что встретившаяся разумная жизнь так похожа на нас, будто отражение в воде, искажённое, но идентичное.
— Ань, идём, поможешь. Насмотришься ещё, — сказала Софья.
И я, хватаясь за переборки, последовала за ней.
Каждый из команды был при деле. Подготовка к спуску шла планомерно, без суеты. Я уже провела диагностику своих приборов, медикаментов и теперь помогала инженерам, чем могла. Они проверяли работоспособность всех систем, переговариваясь тихими уверенными голосами.
Гражданские специалисты, как небо и земля, отличались от военных. В душе зародилась надежда, вдруг они меня поймут, примут дракона.
«Рано питать иллюзии, соберись», — приказала я себе.
Время пролетело быстро. Капитан скомандовал:
— Всем занять места.
Когда тело вдавило в противоперегрузочное кресло, накатила паника. Я явственно вспомнила «Десантник», боль и ужас. Но в этот раз всё было по-другому: ни красной пелены, ни сумасшедшей перегрузки.
Я знала, что исследовательский корабль приземлится в северном полушарии, в умеренной зоне. Это место было выбрано по данным, собранным раньше автоматами. Здесь оптимальный климат для исследований: севернее начинались горные системы, южнее, за океаном, — пустыня. Пояс, выбранный для работы, наиболее биологически активный. А главное: намеченное место посадки находилось не слишком далеко от точки падения «Десантника».
Глава 31
Через иллюминатор был виден переход — округлый туннель, ведущий к куполу поменьше — к лаборатории. Таких вспомогательных куполов поставили три. Один с биосканерами, второй с геологическим оборудованием, третий являлся складом и гаражом.
Я прошла в складской отсек. Контейнеры с оборудованием и припасами были сложены в чётком порядке. За разгрузкой лично следил педантичный Марк. При виде него, казалось, даже роботы дрожали от страха. Боже упаси нарушить порядок, геодезист мог и голову открутить.
Было душно. Сделав пару шагов, я остановилась. Предстояла непростая задача — отыскать в аккуратных штабелях ящиков именно те двадцать шесть номеров, в которых хранится разобранное медоборудование. Держа в руке табличку со списком, я принялась за дело. Находила нужные контейнеры и запускала робота-погрузчика. На это занятие ушло почти полдня. Между делом я всё думала: «Как незаметно улизнуть со станции и отправиться в лес?»
Место, где покоился «Десантник», примерно в двадцати километрах. «Далеко, пешком не дойти. По крайней мере, быстро и безопасно точно не дойти», — понимала я.
Под основным куполом станции кипела бурная деятельность. Значительная часть работ велась внутри и в окрестностях купола. В компании людей я чувствовала себя спокойно. Они виделись мне обычными людьми, а не грубыми солдафонами. Софья любила объяснять все свои действия. А у Олега Александровича — он был самым старшим — имелись присказки на все случаи жизни, которые быстро стали в кругу экипажа крылатыми выражениями.
Близился обед. Под главным куполом витали ароматы еды. Готовили посменно. Сегодня был черёд Вадима.
— Это что? — удивлённо произнесла Софья, ковыряя в тарелке.
— Макароны по-флотски, — ответил Вадим.
— Это в каком это флоте вот такое едят? — продолжала женщина.
Вадим засмеялся.
— Не знай, прадед так называл, — поделился он. — Короче, если хочешь, просто макароны с тушёнкой.
— Однако! По-флотски звучит изысканнее, — встрял Пётр.
— А по-моему, Вадик, ты схалтурил, — сказал Марк. — Макароны у тебя разварились. И что это за тушёнка? Что-то её не видно.
Вадим закатил глаза.
— А ты, уважаемый Марк, ожидал первое, второе и компот? — шутливо спросил Олег Александрович.
— Вообще-то, да, — отозвался Марк.
Я подсела к столу, зачерпнула из кастрюли Вадимову стряпню. Макароны были самыми обычными, разве что слегка слиплись.
— Ничего, посмотрим, что в твою смену будет, — парировал Вадим.
— Утром каша, в обед макароны. Что за сплошные углеводы? — буркнула Софья беззлобно.
— Специально для тебя нарублю овощной салатик, — саркастично выдал ей Вадим.
— Угу, где ж ты овощи возьмёшь? — поинтересовался Пётр, работая ложкой.
— Вон, в лесу, наберу, — ответил Вадим, махнув рукой в сторону лаборатории под малым куполом, где сейчас лежали в реагентах разномастные грибы.
— Не, мне таких овощей не надо, это ты сам ешь, — засмеялась Софья.
— А вы представьте, — начал Олег Саныч, отложив ложку, — что нашли мы огромную жилу, прилетели корабли, люди построили здесь колонию. — Он мечтательно и театрально развёл руками. — Так вот, срубили лес, раскинули пашни. Как думаете, каким овощем засадят?
Вадим прыснул. Капитан, до того молчавший, улыбнулся.
— Ваня, не подсказывай. Пусть молодёжь подумает, — сказал ему Олег Саныч.
— Чего тут думать? — бросил Марк.
— Редис, — выпалила, не подумав, Софья. — Он и в космосе растёт.
— Картофель, — одновременно с ней в три голоса ответили парни.
А я представила на месте дикого леса картофельные поля и засмеялась от нелепости этого образа.
— Я бы от жареной картошечки не отказался, свеженькой, чтоб шкурка ещё в земле была, — проговорил Иван Викторович.
— Будет тебе, Ваня, картошечка, но попозже, — смеясь, произнёс Олег Саныч.
