моя волшебная?
Голос звучал откуда‑то издали, эхом доносясь до Хелены вдоль стен. Растеряв свой минутный прилив решимости, мадемуазель де Фредёр стала спускаться по визгливым ступеням.
Она несколько раз попыталась позвать отца и мадам де Мартьер. Ей никто не откликнулся, только собственный голос отозвался откуда‑то сверху. Тогда Хелена двинулась дальше по коридору, спотыкаясь почти на каждом шагу об обломки досок и черепки битой посуды. Девушка дергала за ручки дверей одну за другой. Но все было заперто.
Хелена все блуждала по вдруг опустевшему дому, продолжая звать отца и служанок. В глазах у нее уже начинало рябить – вокруг только стены и закрытые двери. Вконец устав и отчаявшись, девушка замерла, стараясь унять гудящую голову. А затем в сердцах стукнула по стене локтем.
Раздался треск.
Стена за ней разорвалась, будто пергамент. Сначала Хелена решила, что попала в гостиную. Но когда осмотрелась, уверена в том уже не была.
Со всех окон сорваны шторы. Разорваны, разбросаны по полу, словно прелая ветошь в повозке старьевщика. Всюду паутина и комья свалявшейся пыли, в центре комнаты – гора какого‑то мусора, в которой угадывались обломки их с отцом кресел.
Хелена нерешительно двинулась к мусорной куче. Шаг. Ноги вязли в расползавшейся ткани. Еще шаг. По спине пробежал холодок.
– Итак, тебе все же удалось меня найти, моя волшебная?
Услышав знакомый голос прямо у себя за спиной, Хелена, вопреки своей неприязни, с облегчением выдохнула, а с кожи сполз неприятный мороз. Уже готовая улыбнуться, девушка развернулась.
«Что с ней, черт подери?!»
То и правду была Люцилла – сидела на полу по-турецки и смотрела снизу вверх на племянницу. В утлом багряном платье, похожем на кимоно, с короной из ржавых гвоздей в тусклых спутанных волосах. Женщина молчала. Пока по ее груди и лицу медленно скользили змеи.
Хелена отпрянула, закрыв руками лицо. К горлу подступила рвота. Оцепенев, она следила за тем, как сомкнулись чужие веки и по ним проползла гадюка.
– Уже выбрала меч, моя волшебная? – Люцилла говорила, не убирая змею с лица.
Дрожащим голосом Хелена призналась, что не понимает ее.
– Как же, моя волшебная? – Змея скрылась за воротом платья. Из волос женщины тут же выползла новая. – Увы, пора твоего счастья закончится завтрашним вечером. И лучше бы отрезать ее чем‑нибудь острым, дабы прощанье не казалось настолько болезненным.
Словно предвидя вопрос племянницы, мадам де Мартьер улыбнулась и сразу продолжила:
– Не волнуйся, теперь ты уже не в силах ничего изменить. Когда внутри волшебный огонь, нужно обогревать им других. Я не вижу другого выхода в провидение. Тебя же он выжег изнутри, словно болезнь, так как не нашел ни единой благодетельной щелочки.
Хелена пыталась выкрикивать вопросы, но голос хрипел и клокотал где‑то в стенках желудка.
Люцилла наблюдала за ней с немой скорбью во взгляде. Лицо ее было усталым и безжизненно тусклым. Дама вздохнула.
– Не получается проснуться? Ничем не могу помочь, извини.
Еще целую вечность они провели в ирреальном подобии гостиной. Хелена, согнувшись вдвое, надрывалась от плача, пока Люцилла, покрытая змеями с головы до ног, молча следила за ней.
А за окнами бушевал дождь.
* * *
Пробуждение было тяжелым и долгим – из ночного кошмара Хелена выбиралась, как из колодца. Часы пробили одиннадцать, от переизбытка сна гудели виски и ломило спину. Простыня и сорочка были покрыты ледяным потом.
Стоило девушке прийти в себя после ночного кошмара, как в мыслях всплыли обрывки их с отцом ссоры:
«…Поводом определиться с кандидатом на роль твоего будущего супруга. Ты хочешь и дальше вести подобный образ жизни?»
Хелена сбросила с себя одеяло и, прижав одну из подушек к груди, вдалась в размышления.
Сейчас перед ней разверзлась пропасть под названием «замужество». Хелену это тревожило, пугало и злило. Она никогда не представляла себя в качестве чьей‑то супруги, а во время венчальных хлопот ее знакомых утомлялась от одних обсуждений.
Брак не был целью ее жизни, да и в какие бы то ни было планы на будущее он особо не вписывался. Для Хелены супружество – печальный финал всех красивых и бурных романов. Необходимость, которую можно до упора оттягивать. Но теперь отец просто ставил ее перед данностью – в столь скорой помолвке Пласид, очевидно, нашел способ избавиться от ставшей вконец неудобной дочери.
Хелене казалось, что ее передаривают. Будто ящик с вином или вещь, не пришедшуюся по вкусу даже за годы.
Ведь все, что было ей нужно, – мужское внимание. Хелена так жаждала анонимных признаний в любви, томных взглядов ей в спину. Чтобы благородные юноши бросались ей в ноги, готовые умереть и убить за один ее поцелуй, а она драматично их отвергала.
А сейчас ее решили послать под венец.
Девушка вздохнула и легла поудобнее, продолжая сетовать на судьбу.
Но дверь громко хлопнула.
– Как может провидица спать так долго в собственный день рождения! У нас ведь так много забот сегодня!
На пороге с платьем в руках стояла Люцилла. Еще свежи были воспоминания о ночном кошмаре, и потому меньше всего на свете Хелена желала бы начинать день со встречи с тетей.
Волосы дамы были замысловато уложены и украшены красными розами, что зрительно добавляло ей роста. Черное платье, две черных перчатки, даже губы Люциллы казались темнее обычного.
– Дайте мне с полчаса времени. Видите же, я сейчас не готова выходить.
– Никаких «с полчаса»! – Мадам де Мартьер в два шага оказалась рядом с постелью и схватила девушку за руку. – Разве ты не воодушевлена предстоящей феерией?
Выхватив руку, Хелена еще ненадолго замешкалась. Что‑то не так. Спустя пару мгновений стало очевидным: все ведь не к совершеннолетию готовятся, а к годовщине похорон.
– Тебе немедленно стоит одеться. – Люцилла почти силой втолкнула платье мадемуазель де Фредёр в руки. – Никто из гостей не собирается ждать, пока ты приведешь себя в чувства.
Со вздохом Хелена встряхнула платье и хотела начать собираться. Но в комнату вдруг вошла Люси.
– С праздником вас, мадемуазель, пора вставать, – оповестила она, притворяя за собой дверь. – Я вам при… – Служанка повернулась. – Мадам? Простите, я не знала, что вы здесь.
Экономка почтительно склонила голову, а потом повернулась к Хелене. Возникла неловкая пауза. В руках у служанки – черное платье. Почти такое же, как уже держала девушка. Люцилла усмехнулась и пояснила:
– В качестве одного из подарков нашей дорогой имениннице мной было выбрано это платье, которое она согласилась надеть.
«Так разве дарят подарки? Она в меня его чуть не швырнула».
– Тогда позвольте мне помочь мадемуазель со
