к нашей жертве:
— Похоже, сынок, ты не в курсе, что над кофейней располагалась квартира, которая принадлежала, вот, моей подруге.
Новость добивает Джейдона.
— Как говорится, в самом аду нет фурии страшнее, — назидательно продолжает великан. — Твоя единственная возможность выбраться из этой передряги целым — все нам рассказать.
Уяснив, что доброго полицейского на допросе не предвидится, дрищ безоговорочно капитулирует.
— Ладно, — пыхтит он, — что вы хотите знать?
— Все с самого начала. Что произошло после того, как тем вечером ты ушел из переулка?
— Ничего. Потопал домой, и тот мужик позвонил мне, как и обещал.
Я достаю свой телефон и показываю Джейдону фотографию Терри Брауна.
— Этот мужик?
Лицо опознаваемого весьма характерное, и юнцу хватает беглого взгляда:
— Да, этот.
Мы с Клементом переглядываемся, и я читаю в его глазах «я же говорил». И все же меня охватывает радостное возбуждение, что личность Таллимана наконец-то разоблачена.
— Так, и о чем вы говорили?
— Ну, я сказал, что не смог забрать сумочку, потому что помешал какой-то здоровый хрен.
— Как он отреагировал?
— Он вышел из себя, ну, так, по-настоящему разозлился. Стал вопить, типа, теперь я должен ему услугу, и он даст мне знать, когда захочет ее получить. Ну, мне-то плевать было. Я срубил чуток бабла ни за что, и больше на него вкалывать не собирался.
— Но пришлось.
Джейдон снова сникает. Жизнь в таких вот районах отчасти напоминает тюремную: проявишь хоть какую слабость — и все, с достойной жизнью можно распрощаться. Похоже, юнец вот-вот нарушит суровое правило.
— Моя бабушка… — мямлит он.
— Что с ней?
— В пятницу утром кто-то сунул мне в дверь конверт. Там была фотка дома престарелых бабушки, а сзади написано, что она может «внезапно упасть», если я не сделаю, что будет велено.
— Дальше что?
— Через несколько часов позвонил тот мужик. Сказал, это его работа, и если я не сделаю, что ему надо, могу пенять на себя.
Мы с Клементом вновь переглядываемся, и я машинально слегка киваю, давая понять, что верю признанию Джейдона. При всей жестокости, угроза здоровью бабушки была ловким трюком.
— Дай-ка угадаю, — гудит Клемент. — Поджог кофейни гарантировал безопасность твоей бабуле?
Юнец кивает.
— Бабки обещал?
— Да, две сотни.
Прежде чем великан успевает раскрыть рот, Джейдон, явственно памятуя о нашей предыдущей встрече, для него закончившейся потерей гонорара, выпаливает:
— Я еще не получил денег!
Клемент усмехается:
— И как ты их получишь?
— У меня с ним стрелка.
— Где и когда?
— А тебе зачем?
— Неужто непонятно? Кому-то придется заплатить за спаленную хату моей подруги. Либо тебе, либо твоему мужику. И какой вариант тебе больше по душе?
— Но как же моя бабушка? Если он узнает, что я рассказал вам…
— На этот счет не переживай, сынок. Когда я закончу с ним, он уже никому не сможет угрожать.
Загнанный в угол, Джейдон взвешивает риски.
— В час дня, — наконец вздыхает он.
— Где?
— На другой стороне комплекса есть паб под названием «Черная кобыла». В прошлом году он закрылся, но я встречаюсь с этим мужиком на автостоянке.
— Хорошо. От тебя только и требуется, что явиться, забрать бабло и резво срыть.
— И вы не расскажете ему, что это я его заложил?
— Обещаю. Он не узнает, что это был ты, а даже если и узнает, стопудово ни хрена не сможет поделать.
Джейдон кивает.
— Так, а теперь слушай. Сейчас мы уходим по своим делам, но у меня для тебя парочка советов.
— Какие еще советы?
— Первый: хлебальник не разевай. Если хотя бы намекнешь ему, что мы явимся на встречу, я тебя потом из-под земли достану, усек?
— Усек, что еще?
— Займись своей жизнью, дебил. Думаешь, бабуля будет гордиться тобой, что ты окунулся в это дерьмо?
Упоминание бабушки явственно придает совету вескости, и страх и злоба Джейдона уступают место стыду.
— А теперь вали на хрен отсюда.
Клемент отходит в сторону, и юнец бочком пробирается мимо, не сводя с него глаз.
— И помни, что я сказал. Надинамишь меня, и это будет твой первый и последний подобный опыт.
Джейдон кивает и бросается со всех ног вниз.
Безукоризненно выполнив первую часть своего плана, великан оборачивается ко мне.
— Кажется, пупсик, скоро нам предстоит свидание.
— Точно.
— И, поверь мне, платить на нем будет наш друг, Таллиман.
27
Возвращаться в клементовскую берлогу нам не с руки, а до встречи еще полтора часа, и мы решаем скоротать время в кофейне. Заодно у меня появляется возможность сделать несколько звонков. В полиции подтверждают умышленный характер возгорания, что мне и без того известно, и заверяют в проводимом «опросе свидетелей», в результативности коего я весьма сомневаюсь. Тем не менее мне сообщают номер возбужденного уголовного дела, который мне понадобится для следующего звонка.
Забавно, но мне точно помнится, что, когда я звонила в страховую компанию насчет прейскуранта, меня соединили в считаные секунды. Отдел рекламации, однако, определенно не видит необходимости в подобной поспешности. Когда же через целую вечность соединение устанавливается, мне сначала приходится продираться через квест с цифровыми кодами, и только потом я слышу голос живого человека — из Мумбаи, судя по его ломаному английскому.
По итогам пятнадцатиминутных переговоров, на протяжении которых я сдерживаю раздражение да постоянно поглядываю на падающий до критического уровня заряд мобильника, страховщик уведомляет, что отправит мне на электронный адрес ссылку, где я смогу заполнить требование. Хорошая новость в том, что мне покроют расходы на временное проживание. Впрочем, радость моя быстро угасает, стоит мне услышать возмещаемую сумму.
— Все уладила? — интересуется Клемент, когда я наконец завершаю звонок и прячу телефон в сумочку.
— Вроде того. Я получаю баснословные пятьдесят фунтов за каждые сутки проживания в гостинице.
— Правда? Да за такие бабки ты можешь поселиться в «Парк-Лейн Хилтоне»!
— Ага, могла бы… Году эдак в 1983-м.
— Сколько же сейчас стоит гостиница?
— Скажем так, если не хочу останавливаться в клоповнике, придется снимать комнату.
Великан озадаченно смотрит на меня.
— Нечасто ты смотришь телевизор, да, Клемент?
— В общем-то, довольно редко.
— Ладно, неважно. Сегодня ночью переночую в гостинице, а завтра начну подыскивать комнату.
— Понял.
Словно недовольный маленький мальчик он отворачивается к окну, теребя в руках пакетик с сахаром.
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
— Ага, просто… Я… Ладно, забудь.
— Да брось. Говори.
Теперь его внимание приковывает чашка на столе. Ему явно очень неловко.
— Я понимаю, что у меня не ахти какая хата, пупсик, но ты можешь оставаться у меня, пока не подберешь себе что-нибудь.
Я кладу ладонь ему на руку.
— Очень
