— не замужняя, с человеком, от котором мало что знаю, на улице, словно дикарка, и с то же время, наслаждение можно было назвать лишь божественным. Оно становилось все острее, накатывая волнами, пронзая все мое тело. И вдруг ослепило. Испытанное мгновеньями назад в сравнение не шло с тем, что я чувствовала сейчас, когда Джон был во мне. В его объятиях я будто была всесильна. Джон лежал на меня, лениво целуя мое плечо.
— О чем ты думаешь? — прошептал Джон, целуя шею.
— Я люблю тебя, Джон.
На мгновенье мне показалось, что в глазах Джона промелькнула боль, но он моргнул, и в них осталась лишь нежность.
— Я тоже люблю тебя.
Я обняла Джона, и мы так и лежали, обнявшись, шепча друг другу нежности и обмениваясь сладкими поцелуями, так отличными от ненасытных и требовательных ранее. О том, что поцелую бывают разными, я тоже не подозревала.
Постепенно, отходя от произошедшего, я начала замечать что-то кроме Джона. Луна вовсю светила над нами. От реки тянуло холодном, и я начала мерзнуть. Джон поднялся, оделся сам, и помог мне, но постоянно прерывался на поцелую, и мне пришлось взять дело в свои руки, иначе мы бы до утра не собрались.
— Пойдем.
Я не спросила куда. Правда в том, что я пошла бы за Джоном куда угодно. Когда все во мне успело так измениться? Как мне теперь выбрать между моим желанием стать лекарем, и желание быть с Джоном постоянно? Столько вопросов, а голова все еще чуть кружилась, и никакой ответ на ум ни приходил.
Мы пришли в лагерь, где стояло не так уж и много рыцарских шатров.
— Многие уехали сразу после поражения, — пояснил Джон на мой невысказанный вопрос. — Другие остались, ведь это настоящий фестиваль, а в последние годы было не много поводов для радости.
В шатре Джона было немного места. Центральное, напротив входа, занимали доспехи — черные, как и его одежда. Массивные, с длинным тяжелым мечом, и щитом, рисунок на котором я никогда прежде не видела. Все вместе казалось неподъемным. На полу лежали два тюфяка, набитых соломой. Пахло железом, кожей и соломой.
— А если Этьен вернется? — забеспокоилась я.
— Он каждую ночь пропадает не пойми где. Да и что такого, если он увидит тебя спящей, мы ведь путешествовали вместе.
Но с тех пор столько всего изменилось. Тогда это были незнакомые мне люди. И даже если мы прижимались друг к другу во время холодных ночей в поле или лесу, то только в поисках тепла, чтоб не замерзнуть. С тех пор прикосновение к Джону полностью изменило свое значение. Я не стеснялась сделанного, и своих чувств. Но это не значит, что я жаждала насмешек Этьена, а увидев нас вдвоем, сдержаться он вряд ли сможет.
— Не волнуйся о его словах. Я защищу тебя от всего, даже от его чувства юмора, — Джон улыбнулся, и поцеловал меня в нос.
Что-то мне не верилось, что кого-то в мире можно защитить от острого языка Этьена, но было уже за полночь, и меня клонило в сон, и я покорно легла рядом, засыпая в теплых объятиях Джона.
Утро наступило раньше, чем я успела отдохнуть. На тюфяке напротив сидел Этьен, и по его ухмылке я поняла, что до этого молчал он только благодаря огромной силе воли. Он уже раскрыл рот, но голос позади меня его прервал:
— Молчи. Не видишь, она едва проснулась.
Я поднялась. Джон занимался оружием. Он посмотрел на меня, и я отвернулась. Для раннего утра вытерпеть этот взгляд был выше моих сил. Утром стыд жег сильнее. Захотелось остаться одной, умыться, вдохнуть чистого воздуха, и подумать.
— Да я много чего вижу, ребята. Давно не виделись, Мария. Смотрю, твои дела идут не плохо? Не знаю, как с травничеством, но в другом ты явно преуспела.
Я нащупала что-то под рукой, и кинула в него. Оказалось, кожаный ремень. Этьен с легкостью его поймал, и рассмеялся. Какая жалось. Стремление остаться наедине с собой лишь усилилось.
— Мне нужно уйти. Умыться, и переодеться.
— Ты придешь к началу турнира? Я ждал тебя все эти дни.
И откуда эта новая, обескураживающая честность.
— Заставлял меня тебя высматривать в толпе зрителей. Мария, я и так тяжело работаю: снаряди коня, подай пику, подай щит — я не создан для такого тяжелого труда! Пожалей нас обоих, и приди на финал. Турнир начнется в полдень.
Я кивнула. В голове еще была каша. Зачем вообще Этьену работать на Джона? И откуда у них дорогие доспехи? Ох, как же мне хотелось умыться!
— Я обязательно вернусь, — ответила я. И посмотрев на Этьена, повернулась, наклонилась, и поцеловала Джона в губы.
— Эй! — возмущенно вскрикнул Этьен. — Когда ты успела стать такой смелой! Это нечестно! Это я должен смущать вас!
Довольная собой, я вышла из шатра. Солнце недавно взошло, трава еще была сырой от росы. Я улыбнулась, подставляя лицо первым солнечным лучам. День обещал быть прекрасным.
Так я думала до того момента, как на выходе из рыцарского лагеря незнакомые мне мужчины схватили меня, закинули а лошадь, и несмотря на мои крики и сопротивление, увезли в непонятном направлении, накинув мешок на голову.
Глава 11
Когда с моей головы сняли мешок, передо мной оказался знакомый мужчина.
— Барон де Плюсси, — выдохнула я. Я успела о нем забыть. Человек, которого я так боялась, со страхом перед которым так долго жила моя матушка теперь, совсем исчез из моих мыслей.
— Зачем я вам?
В ответ мне прилетела пощечина. Силы он совершенно не сдерживал. Но теперь мы были не в отдаленном замке, где о происходящем никто никогда не узнает, и помощи ждать не откуда. Мы находились в столице, а значит, мне достаточно выбраться из его лап.
И Джон. Он ведь услышал, как я кричала? Он обязательно меня спасет.
— Совсем дурная, — поразился барон.
Схватил за руку, и поднял, обнюхивая, как собака.
— Я так удивился вчера, увидев тебя рядом с рыцарем. Сначала не поверил, бог ведь не мог быть ко мне так благосклонен. Но ты не знала ничего — как танцевать, как говорить, как приветствовать знать. Не удивлен, что мальчишка, выращенный простолюдинами, опустился до того, чтоб тебя считать чем-то большим, чем скот. Но чтоб привести тебя на королевский бал — наверняка ты хорошо отработала эту возможность, так?
Я смотрела ему в глаза и молчала. Что бы я не сказала, он меня никогда не услышит, так
