мы делали, отслеживалось. Боже… о, боже, о, боже.
— Все, что я говорил, было серьезно, детка…
— Я не твоя детка! — взвизгнула Миша, мгновенно выпрямляясь.
Таль грустно улыбнулся и коснулся ладонью ее щеки.
— Ты мое всё, — прошептал он.
Она отшатнулась от кровати, от него. Втягивала воздух, но не получала кислорода. Ей казалось, что она может потерять сознание или ее вывернет. Возможно все вместе. Не понятно, в каком порядке.
— Лжец. Ты лгал мне. Обо всем. Вел себя так, будто не знал меня. Представился… бл*ть… невероятно. Ты знал меня, а я понятия не имела, кто ты. У тебя была цель, миссия, работа. Все эти дни, все это время ты просто притворялся.
— Ты знаешь меня, Миша. Ты знаешь меня, — подчеркнул Таль, направляясь к ней.
— Нет. Мне кажется, я встретила тебя только сейчас, и этот мужчина мне не очень нравится, — закричала она, толкая его в грудь, когда он приблизился к ней.
— Ты любишь этого мужчину, — напомнил он.
— Как я могу любить того, кого не знаю!? — закричала она, отталкивая его и отбиваясь, когда Таль ее обнял.
— Ты знаешь. Ты знаешь меня и любишь, — повторял он.
Она кричала, плакала и толкала его, но он только держал крепче. Прижимал ее к себе. Обнимал, пока она рыдала.
— Нет. Я не знаю тебя. Не знаю, не знаю, не знаю. Я не знаю этого мужчину. Как ты мог так поступить со мной? Я любила тебя.
Плакала она долго. Таль опустил их, усаживаясь на пол, и ей это напомнило об их последнем совместном дне в Риме, отчего ей стало только хуже. Она думала, что сообщить ту новость Майку было самым худшим в ее жизни?
Она ошибалась.
— Миша, — прошептал Таль, его горячее дыхание касалось ее уха. Она не была уверена, как долго они просидели; достаточно, чтобы она перестала с ним бороться. — Ты солгала своему мужу, чтобы быть со мной. А я солгал тебе, чтобы быть с тобой.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — прошептала она в ответ.
— Нет.
— Пожалуйста.
— Нет.
— Сейчас я не могу иметь с этим дела, Таль. Сначала Майк, потом документы о разводе, а теперь это. Боже, я всегда знала, что я слабая, но, черт возьми, ты действительно меня добил, — плакала она в его объятиях.
— Я не добил тебя. Ты сильная, — заверил он.
— Нет, я слабая, а ты ослабил меня еще сильнее.
Его руки на секунду напряглись, а затем расслабились. Упали. Сейчас просто два человека сидели на полу гостиничного номера и не глядели друг на друга.
Незнакомцы.
— Я никогда этого не хотел, — сказал он пустым голосом. — Я видел тебя на тех фотографиях, видел через объектив камеры, видел в Риме и подумал про себя: «Вау, что такая красивая женщина там забыла?», а потом я познакомился с тобой. Поговорил с тобой. Прикоснулся к тебе. Я — эгоист, Миша. Такой эгоист. Я не мог остановиться. Я хотел большего. Я всегда буду хотеть большего. Может, это неправильно. Может, я совершил ошибку. Много ошибок. Но я всегда буду хотеть тебя, всегда буду хотеть прикасаться к тебе. Хотел этого давно. И буду хотеть намного дольше. Вы завладели мной, мисс Дуггард. Моим телом и душой.
Мисс Дуггард.
— Ошибку совершила я, Таль. Не ты. Это я во всем виновата. Я солгала… и эта ложь повлекла за собой еще больше лжи. Ты прав, я солгала своему мужу. Я не могу злиться на твою ложь, — вздохнула она.
— Можешь. Я заслуживаю этого.
— Я заслуживаю худшего.
— Перестань.
— Я хочу, чтобы ты ушел.
— Нет.
— Я не хочу этого.
— Гребаная ложь.
Еще больше слез.
— Знаешь, Таль, — усмехнулась она, вытирая глаза. — Впервые за долгое время я буду придерживаться правды.
— Это гребаная ложь.
Наконец, Миша подняла на него глаза и улыбнулась, прежде чем подняться на ноги.
— Мистер Канаан, было очень приятно познакомиться. Не выразить словами как приятно. Но моя игра затянулась. Думаю, мне пора домой.
Таль тоже встал и навис над ней.
— Ты сказала, что любишь меня, — прорычал он.
— Люблю. Это правда.
— И я люблю тебя.
— Думаю, это тоже правда.
— Тогда в чем, черт возьми, проблема!?
— Во всем. Я закончила свои последние отношения во лжи. Я не хочу, чтобы мои следующие были основаны на ней.
Железная логика, с которой трудно поспорить, даже для красноречивого Таля. Его челюсть сжималась и разжималась. Будто ему было больно.
— Детка, пожалуйста. Умоляю, не делай этого.
— Я должна. Я влюблена в парня, которого встретила в Риме. Ты влюблен в девушку, которую встретил в Риме. Ни одного из них не существует.
Он схватил ее руку и прижал к своей груди.
— Тогда познакомься с этим парнем. Ты полюбишь его еще больше.
— Тебе пора домой, Таль.
Она подошла к двери и открыла ее. Когда она обернулась, он все еще стоял на месте, глядя на нее.
— Мой дом с тобой, — заявил он.
Она одарила его слезливой улыбкой.
— Мой дом в Детройте. А ты ненавидишь США, — напомнила она.
Он зашагал к ней, съедая расстояние. Она даже не успела опомниться, как оказалась в его объятиях, и он крепко ее поцеловал. Они врезались в открытую дверь и отступили вбок, ударяясь о стену.
Одна его рука обвила ее талию под футболкой, обжигая кожу горячей ладонью. Другой рукой он обхватил ее челюсть, удерживая на месте, словно боялся, что она попытается вырваться.
Она не попыталась. Она поцеловала его в ответ. Ей еще долго придется наслаждаться этой фантазией, так что вполне можно закончить ее фейерверком. Приподнявшись на цыпочки, Миша отдавалась на полную, лаская языком его рот, в то время как ее ногти прошлись по его спине, после чего она опустила ладони ему на плечи.
Миша была почти уверена, что он продолжит, пока они не потеряют сознание, но когда ее голова пошла кругом, ей пришлось отстраниться. Она прижалась лбом к его груди и глубоко вдохнула через нос, впитывая его запах. Запоминая его. Она почувствовала его губы на своей голове.
— Не делай этого, Миша, — прошептал он.
— Сейчас мне плохо. Я сломлена, — ответила она.
— Позвольте мне исцелить тебя.
— Прости, Таль.
Они разошлись.
— Это неправильно, и ты это знаешь, — воскликнул он.
— Пусть так. Мне это не впервой. Но пережив это, я почувствую себя лучше.
Таль вышел в коридор.
— Миша, сделаешь мне одолжение?
Она повернулась к нему, но он на нее не смотрел. Его взгляд был устремлен вдаль коридора.
— Что угодно, — ответила она.
— Береги себя. Береги свое сердце.
