— Рафи, что-то случилось?
— Дина разбилась. В больнице.
— Как?! — хватается за сердце Серафима.
— Я не знаю. И что делать — не знаю. Что теперь делать, Серафима?
Брюки, рубашка, пиджак… Она растерянно смотрит, как я одеваюсь. Удостоверение прикалываю к нагрудному карману. Достаю хамелеоны, надеваю. В них я выгляжу чуть старше. Сбегаю вниз по лестнице.
— Как она с Пашкой-то оказалась? — обсуждают между собой парни, пока мы едем.
До меня, постепенно начинает доходить. Накрывает панической атакой. Все плывет. Пытаясь отдышаться, закрываю ладонями лицо.
Я знаю, как она оказалась с Пашкой. Просто больше никого не оказалось рядом. Меня не оказалось рядом. А Динка… Она очень доверчивая, наивная.
А теперь то, что случилось не исправить разговорами и поступками.
Я опоздал.
Потому что не торопится.
И теперь вот такой финиш…
— Раф, — хлопает по плечу Саня, дает в руки бутылку с водой.
— Главное — живая! — вздыхает Макс. — Соберут.
— Соберут… — выдыхаю я. — Она же не паззл. Ей же…
Ей больно, вдруг обрушивается на меня новая волна жести. Капец… Ей сейчас больно!
Она одна там.
Пью воду, пытаясь вернуться в адекват. Мне сейчас надо быть в себе. Мне надо как-то пройти сквозь эти стены.
На парковке нас ждут девочки.
— Не пустили, — наперебой рассказывают они, как пытались пробиться. — Сказали — под снотворным. И посещений пока нет.
Взъерошиваю шевелюру.
— Я пошел.
Оглядываясь в фойе, смотрю на снующий персонал. Покупаю в аптеке внизу халат. В отделение прорываюсь легко, заявив, что представитель фонда, и у меня встреча с врачом. Фонд этот больница знает. Он курирует лечение нескольких тяжелых пациентов.
— А Вас кто пропустил? — недовольно оглядывает меня врач. — Оу…
— Рафаэль Дагер, — представляюсь я.
Деда в городе хорошо знают, как мецената.
— У вас есть пациент. Наш фонд им интересуется. Можно с Вами…
— Конечно. Пройдемте.
Врач мне объясняет в деталях состояние Дины. Я не врубаюсь в терминологию.
— Вы извините. У меня медицинского образования нет. Я скорее администратор. Вы мне скажите, что конкретно нужно, чтобы все было хорошо.
— Проблема в том, что ее костная и хрящевая ткань не имеет ресурса на восстановление. Она истощена. Знаете… Если стукнуть по хрустальной статуэтке. Она покроется мелкими трещинами. Но не рассыплется. Вот образно сейчас с ней это и произошло. И стоит ее тронуть потом — разлетится на осколки. Дине нужны инъекции, которые не предусмотрены в наших протоколах лечения. И мало того, в России этот препарат не производится. Есть аналоги. Но они не сопоставимы… Ну и восстановительная терапия недешевая. Сиделка, опять же. У нас персонала всегда не хватает.
— Название… — двигаю к ней лист бумаги. — Стоимость лечения. И вот на эту почту все… Как их, черт!
Начинаю нервничать.
— В общем, все документы по ее диагнозам. А можно ее увидеть?
— Зачем? — отрывает взгляд от бумаг врач.
— Мы просто знакомы.
— Не стоит пока.
— Почему?
— Она в тяжелом психологическом состоянии. Негативно отреагировала на визит матери. Началась тахикардия, повысилось давление. Просит никого не пускать. Ну и… Девушка же. А вы — мужчина. Не медик. Она обнажена там, вся в бинтах… Зачем ее травмировать еще сильнее?
Киваю. Сквозь эту стену проломиться я не имею права.
— Она может двигаться?
— Может. Но ей нельзя. Если бы речь шла о здоровой девочке, через десять дней она бы уже поднималась. Но Дина хроник, с истощенным организмом, остеопорозом… Ее кости не регенерируют.
— Я понял. А передать что-нибудь можно?
— Что?
Что??
— Вы скажите! Что ей можно? Нужно?
— Я напишу… — строчит она мне на этой бумажке.
— Вы ей на словах передайте, что я хочу… навестить. И прошу разрешение это сделать.
— Разрешение? Без вашего фонда ее перспективы очень печальны. Она, конечно, согласится. Я с ней поговорю, объясню.
Лифт, да? Ты же просил лифт, Рафаэль? И теперь у Динки нет выхода, просто-напросто! Она обязана теперь схавать, да? Охренительный лифт. Спасибо, чего уж! Но только вот не надо мне такой. Чувство юмора у Тебя, просто атас! Хоть не проси ничего. Может, я куда-то не туда прошу? Или просто не что-то не то?…
— Нет-нет, — качаю головой. — Так — не нужно. Просто передайте, что я очень прошу. Если она захочет, только…
Пишу ей свой телефон.
— В любой момент звоните мне.
Забирая листок, ухожу вниз.
— Не пустили? Ты видел ее? Раф? — наперебой потрошат меня.
— Пока — нет. Не хочет…
Дома, дожидаясь деда, хожу из угла в угол. И как только он приезжает иду к нему навстречу.
— Серафима мне уже сказала, — строго поджимает он губы.
Молча иду за ним в кабинет. Терпеливо жду, когда разденется. Сажусь за стол напротив него. Протягиваю ему лист с цифрой.
— Мне очень нужны эти деньги.
— Сумма большая. У тебя ее нет, Рафаэль.
— Она есть у тебя.
— Это не одно и то же.
— Я понимаю. Могу ли я взять ее из суммы на мое обучение?
— Нет.
— Почему?!
— Это не твои деньги, внук.
— Это я виноват! Понимаешь?! Я!
— Не ты посадил ее на это мотоцикл. Не ты его вел. Не ты их сбил.
— А виноват все равно я!
— Нет.
— Ты не дашь денег на лечение?? — шокированно осаживаюсь я. — У тебя же фонд! Ты же помогаешь другим!
— Послушай, внук. Я выделяю сумму, которую могу себе позволить. И в этом полугодии она уже освоена. Распределена между другими нуждающимися.
— Ну это же… Моя!
— Твоя девушка? Женщина? Это значит, что ты претендуешь на то, что ты — мужчина.
Внимательно и требовательно смотрит мне в глаза.
— Решай эту задачу, как взрослый мужчина, а не как мальчик.
Ох-ре-неть…
— Дед, я уже пообещал!
— Не обещай то, за что не отвечаешь.
— А можно меня как-то иначе нагнуть, а? — злюсь я.
— Иначе — ты уворачиваешься.
— Нужно достать это все быстро! Это же не игры!
