Это пока все, что мне доступно. Сложные предложения явно не для меня.
– Да, пришлось делать кесарево. Были осложнения, Вы впали в кому. Я Вас сейчас осмотрю, а потом мы поговорим о дальнейшем лечении.
Врач осматривает меня тщательно, светит фонариком в глаза, стучит молоточком, сгибает и разгибает ноги и руки, зачем-то лезет в рот, наконец, довольный, оставляет меня в покое.
– Основные реакции организма в норме, нужно будет провести обследования внутренних органов, мрт головного мозга. Но пока, единственное, что вызывает мое беспокойство – это атрофия мышц. Но это поправимо – массаж, лечебная физкультура, лекарственная терапия. Я думаю, что все у Вас будет в порядке.
Сразу же после его ухода я засыпаю. Я столько всего хотела узнать, но не способна пока даже задавать вопросы.
Когда проснулась, то увидела Лену. Она сидела на стуле возле моей кровати и тихонько плакала. Моя отважная девочка... Я даже вспомнить не могу, когда видела ее слезы в последний раз.
– Мамочка! – вот и все что сорвалось с ее губ.
И столько всего было в этом коротком слове, одном-единственном, но самом главном для каждого человека. А потом она просто уткнулась головой мне в руку. Я стала гладить ее по голове, как маленькую. Я даже не поняла, как это у меня получилось, но эти движения были самыми нужными в этот момент для нас обеих.
– Еленка! – я тоже смогла произнести только одно слово.
Её руки тянутся к моему лицу, и она начинает вытирать мне щеки. Только тогда я понимаю, что тоже плачу. Моя девочка, мой первенец! Как же много мы с ней прошли! И дай Бог, чтобы еще больше у нас было впереди.
Мировой потоп из слез останавливает появление Сергея. При нем мне не хочется плакать. Не хочется демонстрировать ему свои слабости. И поворачиваться к нему спиной тоже не хочется. Как там у Сердючки: думала, выиграла в любви джекпот, присмотрелась – идиот. Точнее, не скажешь. Но мне теперь не до разборок с мужем. У меня трое детей, и мне нужно встать на ноги. Дочь и муж, уже зная, что мне пока трудно разговаривать, принялись рассказывать, что было, пока меня не было. Из их слов ясно одно, центром мироздания теперь является моя младшая дочь Вера.
В больнице я провожу еще месяц, за это время восстанавливается речь значительно улучшается моторика рук. Вставать я могу, пока только держась за поручни. Но врачи говорят, что на то, чтобы пойти нужно просто больше времени.
Сергей привозит в больницу и Матвея, и Веру. Сын подрос, стал чисто разговаривать, но все равно он еще малыш. А Верочка – настоящее чудо. Такая красавица!
Спустя неделю мне разрешают вернуться домой, потому что дальнейшее лечение можно проводить в амбулаторных условиях.
Неужели я пережила и это?!
Глава 38. Муж и жена – одна сатанаДина
Не думала, что мне будет страшно уезжать из больницы. Но да вот... Что ждет меня за ее стенами? Здесь можно откинуть от себя проблемы, сосредоточившись на своем здоровье. А там за стенами больницы моя настоящая жизнь. Не идеальная. Ну и что? В ней я жена и мать. И если с тем, что я мать, все нормально, то с функционированием системы "муж – жена" у меня явно не ладилось. Возможно, мне не стоило выходить за Давлатова замуж. Вернее не так, это ему не следовало жениться. Ни на мне, ни на ком-то другом. Образ богатого плейбоя очень ему идет. Красивый, харизматичный, холодный. Плохиш, одним словом. Такие всегда будут нравиться. Такого всегда будет желание завоевать, приручить, сделать своим. Только что делать с тем, что он быть чьим-то не хочет? И вообще насколько один человек может принадлежать другому? Может быть так вообще, что твой избранник разделит твои чувства? И не будет искать траву на другом газоне, стоя посреди своего?
Приехав домой, я обнаружила инвалидное кресло, самое современное. Разве что блинчики оно печь не может. Так что я теперь моторизована. И свою комнату, оборудованную на первом этаже. Причем вещей Сергея там не было. В этот момент я и задала себе вопрос, который гнала прочь раньше. А нужен ли мне Давлатов? И нужна ли ему я, тем более в инвалидном кресле? Все время, что я очнулась, он был рядом, помогал, бросал странные взгляды. Что они значат, я не задумывалась. Я хотела хотя бы ясно излагать свои мысли и держать в руках ложку. Это был для меня настоящий подвиг. Но готова ли я к роли жены, для которой главное, чтобы муж был?
Большую часть времени у меня отнимали разные восстановительные процедуры, потом шли дети. Понятно, что полноценно заботится я о них не могла, но любить их мне ничто не мешало. После переезда домой между мной и Сергеем установились какие-то настороженные отношения. Видимо, каждый ждал от другого какого-то знака.
Вечером, скорее уже ночью, я лежала в кровати и читала книгу. Никак не могла уснуть, хотя обычно трудностей со сном не возникало. Вдруг дверь комнаты тихо приоткрылась, и я с удивлением смотрела на заходящего в комнату Сергея.
– Не спишь? – задал он вопрос, который не нуждался в ответе.
На нем вместо привычных костюмов была серая майка и спортивные штаны. Майка подчеркивала сильное, мускулистое тело. Хорош!
– Ты что-то хотел? – мне не была понятна причина визита.
Я потянулась к тумбочке, чтобы положить книгу. Ночная сорочка съехала на груди, обнажив ее. Повернувшись к мужу, я заметила, что он пялится именно туда. Поправлять сорочку не стала, нравится – пусть смотрит, я не жадная.
Вместо этого я повторила вопрос:
– Сережа, ты что хотел?
Словно очнувшись, он перевел взгляд на мое лицо:
– Я?
Но соображать не начал.
– Ты же зачем-то пришел.
Муж вместо ответа подошел к кровати и сел возле меня. Он смотрел мне прямо в глаза, я тоже не отводила взгляда. Он протянул руку и положил ее мне на грудь, чуть сжал, большим пальцем надавив на сосок.
– Слушай, тебе сексом можно заниматься?
Его рука, не дожидаясь ответа на вопрос, спустила с плеча бретельку ночной сорочки, полностью обнажив одну грудь. Я поднесла свою руку к его лицу, пальцем провела по его нижней губе, ощущая теплую кожу, потом наклонилась к нему вплотную так, чтобы наше дыханье смешалось.
И спросила:
– Что не дает никто?
Сергей отстраняться не стал, рука его переместилась мне на спину и заскользила по позвонкам вниз.
Он выдохнул мне в рот:
– Я не спрашивал.
– Да хватит заливать! – в то, что он жил монахом, мне верилось с трудом.
– Так можно или нет? – он настойчив, как всегда.
Я запустила руку под его майку. Пальцы коснулись горячей кожи, твердых мышц. Между ног тоскливо заныло. Можно его, конечно, выпроводить, но я тоже живой человек, хочу любви и ласки. Гордой я буду потом, когда на ноги встану. Моя рука переместилась вниз по его животу, обнаружив внушительный бугор. С потенцией у мужа все в порядке.
