страшном — с провалами глаз, хищным оскалом и посохом-серпом, огромным, выше человеческого роста. В воздухе запахло гарью, тленом и могильной землёй, а воздух стал тяжёлым и вязким. Княжич хотел шагнуть вперёд — и не смог. Вот же попал — словно муха в смолу.
Сердце дрогнуло от дурного предчувствия. Словно вот-вот произойдёт что-то страшное и этому уже никак не помешать.
— Рена! — выкрикнул он. — Не надо!
Голос прозвучал глухо — с тем же успехом можно было орать в подушку.
— Давно не виделись, Маржана, — Смерть говорила свистящим шёпотом, но её было слышно отчётливо, как будто слова звучали в голове.
— Ты? — мара хотела попятиться, но отступать было некуда, и она прижалась спиной к стене.
На её лице Лис увидел гримасу ужаса. И тут же сам ощутил, как страх берёт его за горло, не давая сделать вдох. Наверняка это из-за сияния, исходящего от серпа Марены.
Перед внутренним взором княжича вдруг возникли разноцветные нити — словно паутина, которую веками плело множество пауков. Смерть схватила одну из нитей — серебряную — и натянула. Та звенькнула струной, и мара скорчилась, прохрипев:
— Пощади…
— Разве я не говорила, чтобы ты не смела замышлять супротив моего суженого?
— Я и не замышляла.
— Врёшь!
«Оставь её», — Лис вспомнил, что Марена может слышать его мысли. Что ж, если голосом нельзя, может, хоть так получится до неё достучаться.
— Она хотела напасть, — Смерть даже не повернулась к нему. — Пусть скажет правду.
— Да, сперва я собиралась. Но только чтобы вразумить. Я никогда не причинила бы Лису вред, — Маржана хватала ртом воздух. Её нижняя губа треснула, по подбородку стекала струйка крови.
— И ты веришь ей? — усмехнулась Марена.
Мара умоляюще глянула Лису в глаза, словно умоляя: поверь!
Но княжич был не властен над своими мыслями. Язык хотел сказать «да», но в голове билось чёткое и яростное «нет».
— Я тебя поняла, — Марена примерилась серпом, чтобы рассечь серебряную нить.
«Не убивай её», — Лис в ужасе зажмурился, но продолжил видеть всё то, чего видеть не хотел.
— Если пощадить её, она вернётся ещё сильнее. И в следующий раз — уж поверь — не промахнётся. Ох уж эти мары! Вечно крутят правителями, насылают кошмары. Ты знаешь, эта тварь не защищала тебя от своих сестёр и позволила Муне полакомиться твоим сном, когда той захотелось.
«Возрази, — княжич смотрел на Маржану в упор. — Скажи, что это неправда».
Ответ потряс его до глубины души.
— Я же говорила: некоторые кошмары стоят того, чтобы их увидеть. Если уж это тебя не вразумило, наверное, уже ничто не поможет.
— Мара на тебя очень зла, — Смерть могла бы и не говорить этого, Лис сам чувствовал.
— А мы ведь договаривались, что больше никаких тайн, — ему удалось сказать это достаточно громко, чтобы Маржана услышала, но мару не проняло.
— Вот именно, — она кивнула на Марену. — И как тогда ты объяснишь её появление?
— Это не твоё дело.
— С тобой так всегда, Лис. Тебе нельзя верить.
— Пф! А тебе будто можно!
Чувство вины шевельнулось в душе — и пропало. Княжич ощущал себя преданным. Воспоминания о былой любви обернулись чувством брезгливости. Ему хотелось, чтобы Маржана познала всю ту боль, которая досталась на его долю. Даже ту, которая вовсе не была связана с марой. Он только успел подумать об этом, а пальцы уже тронули струны, а губы зашептали:
«Чужой беде, чужой судьбе сочувствовать — без толку. Ты эту боль возьми себе — и сохрани надолго. Мои отчаянье и злость тебе давно знакомы. Носи их, словно в горле кость, — и передай другому».
Маржана вздрогнула, потом съёжилась, обняв себя руками за плечи. И тут случилось невиданное: из её глаз потекли слёзы. До сегодняшнего дня считалось, что мары плакать не умеют.
Некоторое время все потрясённо молчали. Даже Смерть. Медленно, словно во сне, она опустила серп, и нитяная паутина исчезла.
— Уходи, — она посторонилась, пропуская Маржану.
— Что, больше не хочешь меня убить? Какое потрясающее великодушие, — мара кусала губы и вытирала глаза тыльной стороной ладони, но слёзы не унимались.
— Мой суженый хочет, чтобы ты ещё помучилась, — пожала плечами Смерть. — Что ж, быть по сему. Но имей в виду — в следующий раз всё будет иначе.
— Следующего раза не будет.
Маржана скользнула к лестнице. Миг — и исчезла в тенях. А на Лиса напоследок даже не взглянула. Может, оно и к лучшему, потому что у княжича тряслись руки, а в голове роились такие мысли, что даже Смерть, наконец-то приняв приятный взгляду человеческий облик, покачала головой:
— Успокойся. Меня уже тошнит от твоих внутренних противоречий.
— А меня — оттого, что ты лезешь, куда не просят, — вяло огрызнулся Лис.
Он знал, что ему за это ничего не будет. С уходом Маржаны напряжение в воздухе рассеялось, и княжич почувствовал, будто бы у него гора с плеч свалилась.
— И всё же, согласись, я в итоге оказалась права. От мар одна морока, — Марена сунула за пояс ставший коротким серп. — Если хочешь знать моё мнение, ты всё сделал правильно. Смотри, ветра гуляют в поле, а праздник продолжается. Никто не погиб. Поверь, я уж точно знаю. Люди будут тебе благодарны и запомнят этот день надолго.
— Да. Кощей бросил бы их на произвол судьбы. А я — защитил, — Лис улыбнулся, глядя с башни вниз.
Во внутреннем дворе начиналось представление — без кулис, без помоста. Но никогда ещё скоморохов не приветствовали такими громкими аплодисментами. Не зря говорят: невзгоды способны сплотить людей.
— Только не вздумай скучать по этой выскочке!
«Нет, она все-таки ревнует», — мысленно усмехнулся Лис и тут же получил
