этом рассказывать! – Здесь, уверена Джейд, последует смех. Уверена, потому что сама чуть не лопнула от смеха. – Где еще в Америке есть город, который может собраться на воде и смотреть фильм о людях в воде! – Тео повышает голос, и Льюэллин подносит к нему сзади резиновую акулу, о чем Тео не подозревает. – И, да, повторю в сотый раз, нам очень не хватает нашего друга Дикона! – Акула уходит на дно. Опускает голову и Тео. – Он был лучшим из нас. Ведь это место нашел именно он. И обращаться сейчас к вам должен был именно он».
Раздевалка из красного дерева, где расположились Основатели, исчезает, а на смену ей приходит… блин!
Снимки озера Индиан и Пруфрока, которые Дикон Сэмюэлс сделал в свой первый приезд. На некоторых из них он бежит, пытаясь попасть в кадр, но толком у него не получается, и картинка от этого в тысячу раз выигрывает. В конце концов он делает селфи: он и Лонни у бензоколонки, губы Лонни, как обычно, плотно сжаты, так он борется с заиканием, Дикон Сэмюэлс улыбается во весь рот, в правой руке очки от солнца, вокруг глаз вороньи лапки – от всех часов, проведенных на поле для гольфа.
Наконец изображение гаснет и исчезает, и вновь появляется раздевалка из красного дерева: Тео Мондрагон, Льюэллин Синглтон, Росс Пэнгборн и Марс Бейкер толпятся в кадре, как друзья жениха. Тео Мондрагон делает глоток из пластиковой бутылки с водой, смотрит в камеру, чуть склоняется и говорит: «Мы должны влиться в местное общество – мы хотим стать его частью. Росс, ты ведь это хотел сказать? Мы не захватчики, мы должны… мы должны им как-то доказать, правда? Ведь намерения у нас серьезные, нам не все равно».
Текст явно подготовлен заранее, Джейд уверена, что Тео Мондрагон мог бы сыграть эту роль получше, он явно недотягивает, но все равно результат сносный.
«Хочу, чтобы вы знали, – сообщает Тео, – это была не наша идея. Это все Дик… в смысле, Дикон. Он не хотел ничего отсюда выкачивать, наоборот, хотел стать источником, из которого местные жители смогут черпать себе на благо».
«Он хотел вдохнуть сюда жизнь, по-настоящему вложиться», – уверяет Льюэллин Синглтон, банкир.
«Его рассказ о Пруфроке помог нам заключить эту сделку», – признается Марс Бейкер, адвокат.
«Он всех нас заставил нажать кнопку «лайк», – с улыбкой добавляет Росс Пэнгборн.
Четверка дружно поднимает бутылки с водой, завершая тост, и Джейд знает – в субботу вечером все пивные банки поднимутся в ответ.
«Исходя из сказанного, – продолжает Тео, – мы делаем постоянное предложение каждому выпускнику средней школы Хендерсона, начиная со следующего года. – Он торжествующе оглядывает трех других Основателей, как бы ища у них поддержки для своей безумной идеи. Возражений нет, он вновь смотрит в камеру и сообщает: – Мы предлагаем учредить стипендиальный фонд, который будет оплачивать четыре года учебы в колледже любого университета штата».
«Каждому выпускнику!» – добавляет Марс Бейкер.
«Только штата?» – спрашивает у остальных Росс Пэнгборн. Судя по всему, это самая прописанная сценарная линия на данный момент, и Пэнгборн продает ее с явным нажимом – гулять так гулять.
«Куда захотят!» – добавляет Льюэллин Синглтон, типа, где наша не пропадала.
«Мемориальная стипендия четы Сэмюэлс», – говорит Тео на прощание, и, поскольку ставки подняты до максимума, Основатели замирают в кадре, обнимают друг друга за плечи, улыбаются фальшивыми улыбками, черные и белые вперемешку, а над ними, набранная изящным и достойным шрифтом, горит надпись «Мемориальная стипендия четы Сэмюэлс».
Вот так и покупают город в горах.
Джейд уже ясно – в эту ночь весь город перепьется. Деньги на колледж потратят на яхты, грузовики, веселые отпуска. Душа Джейд кипит ненавистью, она стоит у кромки деревьев, и на глаза набегают слезы. Не от счастья, ей бы родиться чуть позже: стипендия будет работать со следующего года, к ее с Летой классу это не относится.
Джейд издает болезненный смешок и с отвращением качает головой, презирая всех Ястребов, которым повезло отстать от нее всего на год – теперь им открыта дорога в мир. Отчасти она презирает и себя: раньше ее гнев на Основателей был праведным, как у мистера Холмса, а теперь… стало сложнее. Что за хрень!
Хуже другое, теперь надо принять в расчет, пользуясь банковской терминологией Льюэллина Синглтона, что один из богатых болванов – слэшер. По идее, звучит убедительно, прямо-таки железобетонно. Ясно, что это один из них. Но на самом деле… вот она их видела, слышала… Росс не подходит, Льюэллин тоже не тянет. Дядечки вроде Билла Гейтса – какие из них головорезы? Все зло, которое они способны причинить, делается на клавиатуре компьютера. Если кто на такое и способен, так это Марс, все-таки адвокат, сердце у него черное, наверняка ведет тайную игру, все просчитывает на четырнадцать шагов вперед. А Тео Мондрагон в этой компашке по одной простой причине – именно благодаря ему все выглядит чистенько, скромненько и изящненько, рука руку моет.
Надо туда пробраться, все увидеть своими глазами. Если не Тео Мондрагон, тогда кто? Фарма? Только он всегда на четырнадцать шагов сзади. Кто остается? Харди и Холмс, работают на пару, как Билли и Стю. Или даже ее папаша, хлопнет кого-нибудь между бутылочками пивка, да тут же и новую откроет, отпраздновать новую смерть, или присосется к горлышку прямо по ходу убийства. Еще, конечно, остается Дикон Сэмюэлс, разложенный по пакетам. Интересно, как его опознали? По клюшкам для гольфа? Вдруг он подсунул медведю двойника, чтобы не платить комиссии по ценным бумагам, или еще кому, а сам жив-живехонек и знай себе рубит головы?
Хреново одно: если Джейд ошибается насчет Основателей, возможно, она ошибается и насчет других. Как в полицейских сериалах: прокурор вдруг оказывается негодяем, и все остальные, кого он упек за решетку, выходят на свободу. Может, Джейд сейчас и есть такой прокурор? Может, ее мама заслуживает второго шанса? А отец? И это она – в роли няни Майкла, правда, в ее случае «няня» – это все взрослые, а раз в руке у нее нет мачете, она пускает в ход язык, обвинения и подозрения?
– Есть у меня мачете! – шипит Джейд, вонзает его в ближайшее дерево, и зона вокруг нее вдруг зажигается галогенной белизной. Она сдувает с глаз челку и смотрит на верхушку дерева – уличный фонарь? Нет. Джейд козырьком прикладывает руку к глазам и всматривается в свет, пригвоздивший ее к месту.
Харди. Конечно. На своем «Бронко».
Она кидается в сторону, не успев отдать ногам команду, при этом рука сжимает рукоять мачете, а клинок воткнут в дерево, и плечо едва не выскакивает из сустава, оба ботинка взлетают в воздух – как в
