Только сначала позанимаюсь спортом. Конечно, мне и так времени не хватало, но чтобы во всем разобраться, нужна свежая голова. Когда я вышел из офиса, Джослин сказала:
— Вы просили напомнить вам о выступлении Годдарда в пять часов.
— Да, точно. Спасибо! — Я взглянул на часы. Осталось еще двадцать минут. Пропускать выступление я не собирался: его можно было посмотреть прямо на тренажере, на маленьком мониторе. Одним выстрелом двух зайцев и далее по тексту.
Вдруг я вспомнил о портфеле и его радиоактивном содержимом. Он ведь просто стоял на полу у стола и даже не был закрыт на замок! Любой мог открыть его и увидеть документы, украденные из офиса Камилетти. И что теперь? Запереть их в ящике стола? Но у Джослин есть ключ. В офисе не было места, где я мог бы спрятать их так, чтобы она не нашла.
Я быстро вернулся, сел за стол, достал документы, положил в желтый конверт и понес в спортзал. Придется таскать чертовы бумаги с собой до вечера. Дома отправлю их по секретному факсу, а потом уничтожу.
Я не сказал Джослин, куда иду, а по моему электронному органайзеру было видно, что у меня не назначено встреч. Однако Джослин была слишком хорошо вышколена, чтобы задавать вопросы.
55
Около пяти в спортзале было еще мало народу, я встал на эллиптический тренажер и надел наушники. Разминаясь, пробежался по кабельным каналам и послушал последние новости с рынка. По «НАСДАК» и «Доу» информации не было — опять плохой день. Ровно в пять я переключился на канал «Триона», по которому обычно транслировали скучнятину вроде презентаций, рекламных роликов компании и тому подобного.
После логотипа компании на экране появился стоп-кадр Годдарда в студии «Триона» — в темно-синей рубашке с открытым воротом, седые вихры аккуратно причесаны. Фон был черным, с синими точками, как у Ларри Кинга на Си-эн-эн, если не считать логотипа над правым плечом Годдарда. Я обнаружил, что нервничаю, и сам себе удивился. Это ведь не прямой эфир, а записанное вчера выступление, и я прекрасно знаю, что он сейчас скажет. И все-таки я хотел, чтобы у него все получилось, чтобы он объяснил сокращение убедительно, авторитетно, потому что многие сотрудники встретят его речь в штыки.
Зря я беспокоился. Выступление превзошло мои ожидания. За пять минут не прозвучало ни одной фальшивой нотки. Годдард начал просто:
— Здравствуйте, я Огастин Годдард, генеральный директор корпорации «Трион системс», и сегодня у меня неприятная миссия: сообщить вам плохие новости. — Он парой слов обрисовал ситуацию в отрасли и проблемы «Триона». — Я не буду выражаться обиняками. Я не буду называть сокращения «текущим отсевом» или «высвобождением рабочих мест». Те, кто стоит наверху, не любят признаваться, что приняли неверное решение, наделали ошибок и глупостей. Но я хочу сказать вам: да, мы наделали глупостей. Мы ошиблись. Я руковожу компанией, и ошибся я. Утрата ценных работников, членов нашей семьи — наш провал. Сокращение — это как тяжелое ранение, которое сказывается на всем организме. — Хотелось обнять его и сказать: не волнуйтесь, вы не виноваты, мы вас прощаем... — Уверяю вас, я беру на себя полную ответственность и сделаю все, что смогу, чтобы укрепить положение компании.
Потом Годдард сказал, что иногда сравнивает компанию с большой собачьей упряжкой, где он просто главная собака, а не погонщик с кнутом. Он сказал, что много лет, как все знают, возражал против сокращений, однако иногда приходится принимать трудные решения, не отступая на полпути. Годдард поклялся, что его команда позаботится о каждом отдельно взятом человеке, которого сокращение коснется; выходные пособия подготовлены самые большие в отрасли — по-другому и быть не может. В конце выступления он вспомнил, как «Трион» появился, как часто более старые компании сулили ему крах, но после каждого кризиса фирма оказывалась еще сильнее. Когда он закончил, у меня на глазах выступили слезы, а двигать ногами я давно забыл. Я стоял на тренажере, уставившись в монитор, словно зомби. Вокруг загалдели. Я огляделся и увидел, как люди собираются группами и что-то оживленно обсуждают. Я снял наушники и вернулся к занятиям.
Спортзал стал постепенно заполняться.
Через несколько минут кто-то встал на тренажер рядом со мной: женщина в лайкровых леггинсах, красивые ягодицы. Она вставила наушники в монитор, немного повозилась, потом тронула меня за плечо:
— У вас регулируется громкость?
Я узнал голос Аланы еще до того, как увидел ее лицо. Ее глаза расширились.
— А ты что тут делаешь?! — сказала она с удивлением и возмущением одновременно.
— О Господи! — Я правда удивился, мне не нужно было притворяться. — Я тут работаю.
— Да ну? Я тоже. Поразительно!
— Да уж.
— Ты не говорил мне... Впрочем, я и не спрашивала.
— С ума сойти! — воскликнул я. Вот теперь я начал играть и, пожалуй, не очень удачно. Алана застигла меня врасплох, хотя я и знал, что такое возможно. Ирония ситуации была в том, что я слишком смутился, чтобы правдоподобно удивляться.
— Какое совпадение! — сказала она. — Невероятно...
56
— Сколько... сколько ты уже тут работаешь? — Алана сошла с тренажера. Она будто старалась сдержать изумление.
— Только начал. Пару недель назад. А ты?
— Уже несколько лет... Пять лет. Где ты работаешь?
Я не думал, что у меня может засосать под ложечкой еще сильнее, а вот на тебе.
— Э-э... Меня нанял отдел потребительской электроники — маркетинг новых продуктов, слышала?
— Ты шутишь! — Она широко раскрыла глаза от удивления.
— Не говори мне, что ты в том же отделе. Я бы знал, я бы тебя видел.
— Я работала там раньше.
— Раньше? А теперь где?
— Я занимаюсь маркетингом в отделе так называемых революционных технологий, — неохотно призналась она.
— Да ну? Здорово. А что это такое?
— Скукотища, — неубедительно ответила она. — Все очень сложно и практически умозрительно.
— Да... — Я не хотел показывать свой интерес. — Слышала выступление Годдарда?
Она кивнула:
— Да, дело серьезное. Я и не подозревала, что ситуация настолько плоха. Сокращения... Мы всегда думали, что сокращать могут где угодно, только не в «Трионе».
— Как ты думаешь, удачное выступление? — Я хотел подготовить ее к тому неизбежному моменту, когда она найдет меня на сайте и узнает, кем я работаю. По крайней мере смогу сказать, что ничего не скрывал и даже болел за босса — словно я принимал участие в подготовке речи.
— Я была в шоке. Хотя, если послушать Годдарда, все разумно. Конечно, мне легко говорить, у меня прочное положение. А вот тебе, как недавно нанятому...
