раздавила меня, вбила в землю. Я упал на колени, схватил пальцами волосы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарычать от понимания того, что только что выяснил.
Было наплевать, как они умудрились подобное провернуть. Господство культа в городе уже даже не удивляло. Зачем? Кому в голову могла прийти мысль устроить массовую резню в детском доме?!
Конечно же, все было взаимосвязано, приют закрыли в тот же год, как были совершены убийства, пропавших не было, жертв тоже, чем младше добыча, тем ценнее для охотника.
Я боялся представить, что ощущали сироты, когда их завели в игровую комнату, расположили по кругу и люди в белых масках достали ножи…
На смену потрясению пришла грусть, по щеке покатилась теплая капля, наверное, упала с протекающего потолка. Я поднялся на ноги, побрел к выходу, придерживаясь рукой о стену.
Хм, а я ещё раздумывал бежать. Из ада никуда не скрыться. Теперь он всегда будет со мной.
***
Печаль сменила злоба.
Пока я отдалялся от ярких столпов света и мерцающих башен на восток, что-то черное кипело и бурлило в чане моей души. Я чувствовал, как лопаются пузыри этой странной похлёбки где-то в районе живота.
Тяжело описать огонь ярости, что пылал под котелком, он был обжигающе холодным, бесчувственным, словно стихийное бедствие. В противовес моему состоянию пошёл снег, пока неуверенно оседая на полотне проезжей части большими хлопьями, и беспрестанно атакуя лобовое стекло.
Быстро стемнело. Одноэтажные дома тоже поредели, я выехал на дорогу за городом, по сторонам которой были лишь темные силуэты голых деревьев. В это время дорога пустовала и я гнал Тойоту по серпантину, будучи единственным источником света на трассе.
Лесополоса тоже в скором времени закончилась, я почти добрался до места назначения. Мой перевалочный пункт.
Когда из темноты вынырнули огни моста Фидзжеральда, я снизил скорость, чтобы не пропустить поворот. Указателя не было, съезд еле различим, и его было легко пропустить, если не знать о его существовании. К счастью, я знал.
Я свернул на узкую проселочную дорогу, которую даже не удосужились присыпать гравием. Машина подпрыгивала на кочках, кое-где зарываясь в снег и грязь, но я упорно следовал пути, очередной раз резко выкручивая руль перед особо большой ямой. Видимость была плохая, авто несколько раз зацепилось днищем, дорога вела меня вниз с холма, к заливу.
Наконец фары охватили опорный столб моста, я сбавил скорость и выехал на ровную бетонную площадку. К столбу примыкало строение, небольшая кирпичная структура, больше похожая на бойлерную или склад. По периметру постройки обвисла истрепанная полицейская лента.
Мы обнаружили это место примерно полгода назад, когда вместе с Тони вышли на оптового торговца героином. Подельник незадачливого наркобарона выдал точку, где они передавали товар и организовывали встречи с покупателями. Укрытие было неприметное, максимально отдаленное от города, спрятанное под мостом в глуши. Когда-то кирпичная коробка служила вахтерской для работников, которые следили за состоянием моста и уровнем воды в заливе. Потом, когда появилась возможность ограничиться камерами и датчиками, здание хотели переделать в насосную станцию, и построить причал, но и тут не сложилось.
Я не мог не заприметить этот спокойный уголок на краю мира, и даже сделал дубликат ключей, так на всякий случай. Ключ остался где-то в моей квартире, поэтому я и купил фомку.
Не знаю, почему у меня был план отступления и убежище, где можно скрыться, наверное, это странно. Видимо, я всегда был параноиком, и только сейчас моим талантам нашлось применение. Нужный человек в нужном месте. Как я говорил, – культ не знал, с кем имеет дело.
Домик стоял в трех метрах от бушующих темных волн. Слишком близко, но невероятно уютно, ведь брызги долетали до окон, и океан буквально бился в железную дверь. Я немного повозился со ржавым висячим замком, сбил его монтировкой и со скрипом отворил тяжелую дверь с иллюминатором вместо глазка.
Щелкнул выключателем, внутреннее убранство озарилось мягким оранжевым светом. Помещение всё-таки было городской инфраструктурой, электричество подавалось от общей сети.
Здесь было всё, что мне нужно. В дальнем углу стоял продавленный диван, напротив него душевая кабина и водонагреватель. В другом конце комнаты был накрытый полиэтиленом электрический радиатор и старый камин, у которого даже лежала стопка сухих дров. Посередине был стол и несколько кресел, на стене наркоторговцы повесили телевизор, чтобы коротать время, антенна уходила куда-то в потолок.
Я перетащил из машины пакеты, застелил диван, засыпал угля и подкинул дров в камин. Огонь разгорался слабо, пришлось включить и обогреватель, чтобы хоть как-то согреть мой люкс. Я недооценил способности камина, через некоторое время в комнате стало по-настоящему жарко. Я перекусил сэндвичем, выпил стакан бурбона и принял душ, который мне был просто необходим. Вода была мутной и пахла ржавчиной, но меня это не остановило. Окрыленный, я вышел из душевой кабины, переоделся в чистое и упал в кресло, захватив бухло и газировку и раздумывая до чего я докатился.
Вот он я, сидел черт знает где, в майке алкоголичке и пижамных штанах, опять пил как проклятый и жалел себя. Я не помнил, когда последний раз спал, но заснуть боялся до чертиков.
Перед глазами до сих пор стоял образ приюта, а когда я пытался из него выйти, то оказывался в ванной Аддерли, а когда бежал оттуда, попадал в заброшенную станцию метрополитена.
Тяжелая голова то и дело падала на грудь, веки слипались, и чтобы хоть как-то отвлечься, я проверил, работает ли ТВ. Телевизор работал, но лучше бы я его не включал.
На новостном канале сначала показывали последствия дневного пожара в Маунт-Вью, а потом включили экстренный выпуск, посвященный массовым убийствам.
Толпа репортеров смолкла, гул начал потихоньку уходить, на светящуюся трибуну с постаментом, истыканным микрафонами, поднимался человек. Медленно и важно к трибуне приблизился Лейтенант Альберт Роберт Бар, о чем проинформировала бегущая строка внизу экрана. Он поправил синий галстук, приветственно кивнул репортерам, и с серьезнейшим лицом склонился над микрофонами.
– Сегодня я должен предостеречь всех жителей города, о том, что преступник, который подозревается в участии убийств на прошлой неделе, до сих пор на свободе. – Начал он громко.
Было видно, что он наслаждается каждой секундой известности, ловит каждый блеск фотообъектива, впитывает внимание и славу, что на него обрушилась. Держался он, к слову достойно.
– Ещё более плохую новость обязан я
