дела до конца и не убрали всех, кого следует… теперь остается только “ее” запереть» [61]. Очевидно, имелась в виду государыня. Прекратить дело Николай II отказался. Наложил резолюцию на петиции великих князей: «Никому не дано права заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне».
Юсупов был выслан в свое поместье, великий князь Дмитрий Павлович отправлен на фронт в Персию. Подобная мягкость наказания тоже стала предметом исторических спекуляций. Но здесь необходимо внести ясность. Ссылка двоих участников убийства (а Пуришкевича государь сослать вообще не мог, он обладал депутатской неприкосновенностью) не являлась наказанием! Наказание определяет суд. А пока велось следствие, и оно не завершилось вплоть до революции. К тому же Николай II прекрасно знал, кто является заказчиком и организатором злодеяния. У него были свои каналы, и он получил исчерпывающую информацию, причем очень быстро.
Сразу после возвращения из Ставки в Петроград Николай II вызвал к себе британского посла Бьюкенена, и на эту аудиенцию был приглашен начальник разведывательной миссии Сэмюэль Хор. Посол повел себя очень нагло. С ходу попытался взять инициативу в свои руки и выставил требование… ввести в России «ответственное министерство». Очевидно, это было частью общего плана в расчете, что убийство испугает и деморализует царя, сделает его податливым. Но Николай II заговорил с Бьюкененом сурово. Ему даже не предложили сесть, держали стоя в течение всей беседы. Государь прямо заявил о вмешательстве англичан во внутренние дела России. Недавно в Англии были рассекречены документы министерства иностранных дел того времени, и открылось: вернувшись с этой встречи, посол доложил в Лондон — царь прямо обвинил его, что в убийстве участвовал Рейнер. Вскоре после этого Хор покинул Россию. Фактически был выслан. Для любого разведчика это означает крупные неприятности, провал. Но Хор получил значительное повышение. Рейнер тоже был повышен в чине. А награждают за успешные операции.
Зачем же понадобилось убивать Григория Ефимовича? Анализ показывает, что удар был выверенным, многоплановым и поражал сразу несколько целей. Первое. Государь император в неимоверно тяжелых условиях удерживал самодержавную власть — рассчитывая передать ее наследнику. Ведь Распутин обещал, что в 16 лет Алексей выздоровеет. Царь считал своим долгом передать сыну такую же власть, какую получил от отца. Теперь это теряло смысл. Сын был обречен, любая травма или рана могла стать для него смертельной. Династия должна была прерваться. Для Николая II и Александры Федоровны это оказывалось чудовищным ударом, подрывавшим их внутренние силы.
Второе. Организаторы преступления помнили, что Григорий Ефимович в критической ситуации способен дать мудрый совет государю, как случилось в 1912 г. Накануне готовившегося переворота такую опасность устранили. Третье. Вокруг живого Раступина клеветнические обвинения рассыпались. Любая проверка показывала, что все это — ложь. Но на мертвого можно было навесить все, что угодно. А в кампании клеветы важен был вовсе не сам Григорий Ефимович, эксплуатировалась неразрывная связка: Распутин — государыня — царь. Теперь Николай II и его семья стали открытыми для атаки.
Четвертое. Перевозбужденной оппозиции дали пример «самосуда». Вот так можно и нужно расправляться с теми, кого ты считаешь своими противниками. Самим брать на себя роли судей и палачей! Пролили первую кровь, дразня и соблазняя ее запахом. Пробили в общественном сознании самую первую брешь, которая начнет расширяться и через которую вскоре хлынут моря крови. Выстрелы в Распутина стали первыми выстрелами революции.
Ну и наконец, если учитывать, какие силы стояли за организацией убийства, становится очевидным его духовное значение. Вся верхушка российского общества, аристократия, дворянство, интеллигенция, деловая элита, даже высшие церковные круги были уже насквозь заражены западными разрушительными влияниями. Григорий Ефимович со своим чистым, народным православием имел смелость и дерзость находиться внутри этой верхушки. Поддерживал вокруг себя тех, кто сумел сохранить искренность и чистоту веры. Стал духовной и молитвенной опорой царя, государыни, их сына и дочерей. Поэтому его уничтожили, вышибли эту опору.
А государь и его близкие в связи с такими настроениями в столичном обществе даже хоронить своего друга вынуждены были тайно. Опасались волнений, хулиганских выходок. Да и ясно было, что враги не преминут осквернить могилу. Место предоставила Анна Вырубова. К царскосельскому парку примыкал ее личный участок, там начали строить часовню св. Серафима Саровского. В ней и упокоили старца. Провожали его только несколько человек. Царь, Александра Федоровна, наследник, царевны, Вырубова, Ден.
Усталый Странник, изнемогая под грузами клеветы, которая была непомерно тяжелее любых вериг, честно прошагал свой земной путь. Ушел дальше — к светлым и чистым Небесным Чертогам… Известный праведный старец Николай Псковоезерский (Гурьянов), прославившийся на всю страну своей прозорливостью и чудотворениями, неоднократно предупреждал людей: «За Царскую Семью нас Господь простил, уже помиловал. А за Григория Россия несет епитимию… Надо очистить Григория от заплевания и грязи. Он Мученик и Божий человек» [83].
Узел шестнадцатый
Заговор в действии
В 1916 г. Парвус не получил от Германии ни единой марки. Но через него и через «Ниа-банк» шли деньги из каких-то иных источников. Поступали в Петроград, разлагался Балтийский флот. 29 сентября начальник кронштадтского порта вице-адмирал Вирен докладывал в главный морской штаб: «Достаточно одного толчка из Петрограда, и Кронштадт вместе со своими судами, находящимися сейчас в порту, выступит против меня, офицерства, правительства, кого хотите. Крепость — форменный пороховой погреб, в котором догорает фитиль — через минуту раздастся взрыв». Доклад Вирена переслали Протопопову, но министр внутренних дел успокоил: опасности нет, ситуация под контролем. Кстати, после разгрома социал-демократических организаций среди матросов стали преобладать анархисты. А эмигрантские центры анархистов располагались не в Германии и не в Швейцарии. Они находились в Англии и США.
Какую-то солидную поддержку получил и Керенский. Раньше с деньгами у него было совсем худо, а теперь он выделил 15 тыс. руб. на издание эсеровской газеты. Генерал Глобачев писал: «Откуда он мог взять эти деньги?.. Косвенные связи с лицами немецкой ориентации, как то было установлено наблюдением Охранного отделения, приводили к выводу: не на немецкие ли деньги ведет работу Керенский?»
Да, деньги у Александра Федоровича появились. Незадолго до революции он переселился в новую шикарную квартиру. Еще одна большая квартира была снята для заседаний трудовой фракции. Глобачев отмечал: «Совещания там
