садиться, укутываться. Вот тронулись. Поезд выехал из противоположных от меня ворот загородки и загнул мимо забора, прямо на меня, чтобы затем под моими окнами повернуть налево по главной улице. В первых двух санях сидели 4 солдата с винтовками, затем государь и Яковлев. Его величество сидел справа, в защитной фуражке и солдатской шинели. Он повернулся, разговаривая с Яковлевым, и я, как сейчас, помню его доброе лицо с бодрой улыбкой. Дальше были опять сани с солдатами, державшими между колен винтовки, потом возок, в глубине которого виднелась фигура государыни и красивое, тоже улыбающееся такой же ободряющей улыбкой, как у государя, личико великой княжны Марии Николаевны, потом опять солдаты, потом сани с моим отцом и князем Долгоруковым. Мой отец заметил меня и, обернувшись, несколько раз благословил. Потом опять солдаты, Демидова с Матвеевым, Чемодуров с солдатами, опять солдаты и верховые вокруг. Все это со страшной быстротой промелькнуло передо мной и завернуло за угол. Я посмотрела в сторону губернаторского дома. Там на крыльце стояли три фигуры в серых костюмах и долго смотрели вдаль, потом повернулись и медленно, одна за другой, вошли в дом»[672].
Путешествие на лошадях во время весенней распутицы в примитивных повозках, которые невыносимо трясло на разбитых дорогах, было истинным мучением. Пришлось переправляться через три больших реки и иногда идти пешком, так как тающий лед мог не выдержать тяжести повозок. В некоторых местах лошади шли по грудь в воде. Во время пути Яковлев проявлял странное беспокойство и все время торопил ямщиков. Восемь раз меняли лошадей и без остановки ехали дальше. В селе Покровском пересели в приготовленные заранее переменные тарантасы. С ночевкой в селе Выясневе, 285 верст от Тобольска до Тюмени проехали за 40 часов. Государыня, больная и измученная, с невероятным мужеством безмолвно перенесла это испытание.
На одной из почтовых станций произошла неожиданная встреча. В ожидании лошадей, пока их перепрягали, государыня заметила стоявшего неподалеку оборванного чернорабочего. Всмотревшись пристальнее, ее величество узнала в нем одного из офицеров своего Крымского конного полка, штабс-ротмистра Седова. Уже несколько месяцев он жил в Тюмени и только теперь пробирался в Тобольск в надежде быть чем-либо полезным царской семье. И вот сейчас эти надежды рушились…
На последнем этапе, в двадцати верстах от Тюмени, случай помешал встрече с другим известным их величествам офицером того же полка – корнетом Марковым. Здесь к небольшой охране, взятой Яковлевым из Тобольска, присоединились 15 всадников, посланных конвоировать царственных узников до города. Они принадлежали к отряду, которым командовал Марков, прибывший за месяц до этого в Тобольск и вскоре поступивший на службу к большевикам в Тюмени. Но сам он в эту минуту сидел в тюрьме, куда его бросили по недоразумению незадолго до проезда их величеств через Тюмень, и затем через несколько дней освободили. Неизвестно, был ли он на подозрении у большевиков, или этот арест был случайным совпадением.
В Тюмень их величества прибыли 14/27 апреля, в Вербную субботу, в 9 часов вечера. Окольным путем, минуя город, они были доставлены прямо на вокзал, где их ждал специальный поезд, состоявшей из четырех вагонов, который без промедления отошел на запад, т. е. в сторону Екатеринбурга[673].
В дороге Яковлев узнал, что Екатеринбург не пропустит царственных узников. Заславский, опередивший его на один день, успел предупредить и мобилизовать Уральский областной Совет. Тогда он приказывает повернуть назад и ехать на восток, чтобы через Омск пробраться на южную линию и попытаться пробиться в Европейскую Россию через Челябинск и Уфу. Не доезжая Омска, на ближайшей к нему станции Куломзино, поезд был остановлен отрядом красноармейцев. Здесь Яковлев узнал, что Уральский Совет объявил его вне закона за то, что он якобы пытается увезти государя за границу. Тогда он отцепил паровоз и один отправился в Омск говорить по прямому проводу с председателем ВЦИК Свердловым. Этот последний приказал ему ехать в Екатеринбург. Ему оставалось только подчиниться[674].
Вечером 17/30 апреля поезд пришел в Екатеринбург, где был оцеплен сильным отрядом красноармейцев. В тот же день их величества, великая княжна Мария Николаевна и все прибывшие с ними, за исключением князя Долгорукова, которого сразу отправили в городскую тюрьму, были перевезены в дом Ипатьева. С этой минуты они находились в руках екатеринбургской преступной шайки.
Письма, написанные в пути из Тобольска в Екатеринбург (13/26 апреля – 17/30 апреля 1918 г.)
Находясь в пути, их величества и великая княжна Мария Николаевна старались, по мере возможности, посылать вести о себе августейшим детям, оставшимся в Тобольске. Хотя их подлинный текст не сохранился, о двух таких сообщениях говорится в дневнике П. Жильяра. В целях ясности повествования они приводятся ниже в собственном хронологическом порядке, независимо от писем других членов семьи, написанных в те же дни.
От великой княжны Марии Николаевны[675]
(Отрывок из записки, посланной с кучером, который вез государыню до первой почтовой станции:
На пути из Тобольска в Тюмень, 13/26 апреля 1918 г.)
Дороги испорчены, условия путешествия ужасны.
От государыни императрицы Александры Феодоровны[676]
(Отрывок из письма, посланного по прибытии в Тюмень: Тюмень, 14/27 апреля 1918 г.)
Путешествие было очень тяжелое. При переправах через реки лошади погружались в воду по грудь. Колеса несколько раз ломались.
Кроме того, 13 и 14 апреля полковник Кобылинский получил от своих солдат две телеграммы, посланные с пути: одна из села Ивлева, другая – из села Покровского. В них сообщалось, что путешествие по направлению к Тюмени совершается благополучно. 15 апреля Кобылинский получил телеграмму с сообщением, что царственные узники прибыли в Тюмень 14 апреля в половине девятого вечера. В тот же день вечером пришла вторая телеграмма от 14/27 апреля, отправленная после отъезда из Тюмени: «Едем благополучно. Христос с вами. Как здоровье маленького. Яковлев». После этого не было никаких известий, и лишь 20 апреля/3 мая на имя отрядного комитета пришла телеграмма от одного из солдат, что узники находятся в Екатеринбурге, куда они прибыли 17/30 апреля[677].
От великой княжны Татьяны Николаевны
А.В. Сыробоярскому[678]
(Отрывок письма[679])
13/26 апреля 1918 г.[680]
Меня просили Вам написать и очень поблагодарить за два письма[681]. Сегодня было получено письмо, в котором пишете, что получили № 15. Но наше, к сожалению, как раз запоздало, т. к. до этого Солнышко с мужем и третьей дочерью (их величества и великая княжна Мария Николаевна) уехали внезапно в город[682], где Вы так много пережили ужасного по дороге из П.[683] Для всех нас страшно неожиданно. Должны были ехать все, но маленький (наследник цесаревич) был болен, и потому нас с ним пока оставили…
От
