class="p1">— Безумие, говоришь? — в глазах Бедивера сверкнул гнев.
— Но победа была уже у нас в руках, а мы ее упустили, — горячо ответил Геронтий. — Вот это я и называю безумием, Богом клянусь!
— Ты атаковал детей и женщин! — Бедивер покраснел. — Надо же, какую великую победу ты упустил! Тебе не дали забить овец и младенцев. Ты хотел растоптать беззащитных и хвастаться потом триумфом!
Геронтий даже зарычал от ярости. Он хотел протестовать и дальше, но Кай положил тяжелую руку ему на плечо.
— Довольно, Геронтий. А то скажешь еще что-нибудь, а потом будешь жалеть, — посоветовал Кай.
Брастиас взял друга за руку и хотел было увести, но Геронтий оттолкнул его и ткнул пальцем Артуру в лицо.
— Мы могли бы решить проблему прямо сегодня, если бы не твоя проклятая осторожность. Я начинаю думать, в осторожности ли тут дело? Не трусость ли это?
— Если тебе дорог язык, прекрати болтать, — предупредил Бедивер, сделав шаг к смутьяну.
Геронтий дико глянул на Бедивера, потом на Артура и умчался прочь. Брастиас поскакал за ним, призывая его вернуться и доказать свои слова перед всеми. Хотя остальные промолчали, я видел, что они тоже осуждают решение Артура. Они уже приготовились к легкой победе, и вдруг ее отняли. После неловкого молчания лорды медленно разошлись. В первом сражении на британской земле им не разрешили примерно наказать захватчика за дерзость.
— Это было правильно, Медведь, — сказал Бедивер, надеясь утешить короля. Однако добился только обратного.
— Ты плохо знаешь меня, брат, если думаешь, что меня волнуют слова такого дурака, как этот Геронтий, — неожиданно горячо ответил Артур. — Или что его мнение повлияет на меня. — Он повернулся и приказал Лленллеугу отвести драконов на безопасное расстояние.
Когда они ушли, мы с Гвенвифар подошли и сели рядом с Артуром.
— Видно, они мало сражались на моей стороне, — с горечью проговорил Верховный Король, — если думают победить такого врага в одной битве. И они еще обвиняют меня в трусости!
— Да что тебе их слова? — сказала Гвенвифар. — Меньше, чем ничего. Не обращай внимания, любовь моя.
— Они еще не поняли! — воскликнул Артур. — Мало того, что у меня такой враг, как Амилькар! Так у меня в тылу еще и толпа глупых лордов!
— А когда-нибудь было иначе? — спросил я.
Артур посмотрел на меня и слабо улыбнулся.
— Нет, — признал он. — По правде говоря, ничего не изменилось. Но я подумал, что, приняв сан Верховного Короля, я могу рассчитывать на малую толику власти.
— Они только будут бояться тебя еще больше, — сказала королева.
— Да почему они должны меня бояться? Это я вторгаюсь в их земли? Это Артур хочет отнять их сокровища и сделать их женщин вдовами?
— Можно я отправлюсь к Фергюсу и Конэйру? — попросила Гвенвифар. — Они придут и покажут свою верность, посрамят британцев.
Артур отрицательно помотал головой, встал и сказал:
— Идем. Надо убедиться, что вандалы не вернутся. Страх им преодолеть недолго.
Мы отправились вслед за отходившими отрядами британцев. Драконы ушли уже далеко, пыль от копыт их лошадей мешалась с пылью вражеских толп. Я посмотрел на белесую тучу над долиной, и у меня внезапно закружилась голова.
Опять сон наяву!
Казалось, будто я вышел из себя, словно мой дух парит надо мной. Я чувствовал движение, я видел, как еду рядом с Артуром; Гвенвифар и Кадор ехали по правую руку от него, а позади нас боевые отряды выстроились в три длинных колонны: римский строй, хотя никто из ныне живущих, кроме меня, никогда его не видел.
И я вспомнил тот день, когда смотрел из-за стены города моего деда Эльфина в долину, смотрел на Магнуса Максимуса, Dux Britanniarum, ведущего Легион Августа на юг. Тогда я еще не знал, что вскоре этот великий полководец поведет свою армию через Узкое море в Галлию, и никогда уже не вернется. Теперь его помнят как Максена Вледига, он стал легендой: прославленным британским императором. Но он был чистокровным римлянином; и хотя он хорошо сражался, чтобы защитить нас от варваров, он не был бриттом.
Как давно это было? Сколько лет прошло? Великий Свет, как долго мне еще терпеть?
Я поднял голову и взлетел выше. Посмотрев с высоты, я увидел темное пятно на земле, раковую опухоль — людей Черного Вепря, движущихся в долине. Их было очень много! Целый народ стронулся с места.
За бледно-голубым небом я различал лучи звездного света, неподвижные и застывшие на пустом небосводе. Звезды изливали на нас свой свет днем и ночью, бесконечно далекие, равнодушные к делам людей. Люди, зыбкие существа, трава, которая зеленеет сегодня, а завтра увядает, обращается в пыль, уносимую ветром.
Боже, помоги нам, мы сделаны из звездного света и пыли, и мы не знаем, кто мы. Мы жили напрасно, если только нам не удастся отыскать себя в Тебе, Великий Свет.
Я видел море, волнуемое ветром, видел Галлию и Арморику, а за ними Великую Мать народов, Рим, когда-то служивший маяком для всего мира. Далеко на востоке уже занимался рассвет, а здесь голодная тьма протянула когти к крошечной Британии. Но я видел Инис Прайдейн, Остров Могущественных, подобный скале, опоясанной морем, твердыней среди штормовых волн, благодатной землей, сияющей в ночной пустыне, одинокой среди своих других народов, но все же сдерживающей всепожирающую тьму. Остров держался благодаря родословной, соединившей пламенное мужество кельтов с хладнокровным бесстрастием римской дисциплины, и все это сошлось в сердце одного человека — Артура.
До Артура был Аврелий; а до Аврелия — Мерлин; а до Мерлина — Талиесин. Каждый новый день вздымал на вершину своего героя, и в каждую эпоху Быстрая Верная Рука трудилась над совершенствованием своего творения. Нет, мы боремся не одни. Воззови к своему Творцу, о человек, прижмись к Нему, и Он понесет тебя. Почитай его, и он поставит вкруг тебя духов-хранителей. Ты без вреда для себя пойдешь через огонь и воды; Искупитель поддержит тебя. Светлые воинства ангелов идут перед нами, окружая нас со всех сторон. Ах, если бы мы могли их видеть!
Но среди нас немало других, гордых людей, не преклонявших колени ни перед кем. Артуру, вобравшему в себя всю силу смертных, трудно объединить их, потому что им кажется, что он такой же, как они. А
