Но Кай словно окаменел. Он хорошо понимал, что, если бы Бог так хотел смерти искателя, то сделал бы все сам — при помощи того же ножа или просто утянув человека в свою пучину.
Райзор все же дополз до края оврага. Уцепившись за кочки, искатель вытянул израненное тело из кислотного болота и даже умудрился подняться на ноги. Сапоги чудом сохранились, но одежда висела на нем истлевшим балахоном, опухшее тело бугрилось волдырями, а безумный взгляд лихорадочно перескакивал с Кая на самодела и обратно. Искателя трясло, словно старое дерево во время грозы. Сделав пару шагов, человек уцепился за ствол кедра, на миг повис на нем, а потом рухнул в заросли молодняка. Из пушистых веток молодых кедров виднелись только его ноги. Кай смотрел на них так долго, что у него заслезились глаза от напряжения. Чистильщик не двигался.
«Подойди к нему, — наставительно велел Калюста. — Проверь пульс. Я скажу, где это. Если жив, его надо добить».
В конце концов, Бог решил все сделать сам. Самодельская масса забурлила и стала прибывать, медленно, но верно заполняя овраг. Когда Кай подбежал к тому месту, где лежал Райзор, кедровник был весь затоплен разноцветным болотом. Калюста приобрел еще одного чанта. Погрузив руки в самодела по плечи, Кай попытался нащупать тело Райзора, но лишь увяз пальцами в божественной плоти и сам с трудом освободился.
Опустившись на землю, он уставился на Калюсту. Время текло слишком быстро. А ведь всего несколько дней назад он так радовался этому поднебесному миру. По сравнению с ним, подземелье гномов казалось простым и понятным. Там, внизу, черное было черным, а белое белым. Здесь же, под солнцем, все цвета предательски смешались, оставив одни иллюзии.
Огонь метался над трупами, словно циркач, танцующий на раскаленных углях — Кай видел одного такого в дорожденных снах. Языки пламени давно поглотили ткань, в которую были завернуты покойники, и теперь вовсю веселились на оголенной плоти, которая шипела и трескалась. На саванах настояла Десятая — мол, традиция, хотя Тупэ и предлагал обойтись только костром. Десятую поддержал Кай, который не находил себе места и был только рад занять руки.
А теперь они сидели на бревне и глядели на догорающих мертвецов. Приближался рассвет. Полоска у горизонта посерела, приобретя такой же оттенок, как лицо покойного Тифона, когда до него еще не добралось пламя. Звезды выцвели, искры поблекли, надежды тоже.
Кай обнимал Десятую за плечи, стараясь передать ей хоть немного того оптимизма, который у него остался. Девушка смотрела в огонь, почти не мигая. Кай глядел на нее, вернее, на ее запястья с красными следами веревок. Наверное, останутся шрамы. Кая она не замечала, впрочем, как и всех остальных тоже. С тех пор как он вытащил ее из дома и с трудом разбудил, окатив водой из бочки, они вряд ли сказали друг другу больше десятка слов.
Валентин с Тупэ стояли поодаль, нервно переминаясь с ноги на ногу. Перед сожжением грандир прочел над телами короткую молитву, потратив на нее меньше минуты. На скуле Валентина наливался огромный синяк, и грандир не расставался с ведерком льда, который позаимствовал из ледника искателей. С Каем он не заговаривал, тот с ним тоже.
Тупэ держался поблизости от грандира, то и дело запуская руку в ведро со льдом. У него раскалывалась голова — то ли от похмелья, то ли от райзорова пойла. Кай был единственным, у кого не было ранений и ничего не болело. Самодел подошел к его лечению качественно, излечив не только физические повреждения, но и вернув бодрость духа. Каю было даже стыдно за свое прекрасное самочувствие, поэтому он взял на себя все хлопоты с похоронами. И пока грандир, Десятая и Тупэ приходили в себя, Кай натаскал дров для погребального костра, зашил покойников в ткань, уложил их на кострище и сварил суп из найденных на кухне продуктов. В отличие от остальных его мучил зверский голод. Так и вышло, что позавтракал Кай в одиночестве. Не зная, куда девать энергию, которой после бессонной ночи не должно было быть, он спрятался в сарае, где долго лупил попавшиеся под руки мешки с опилками. С купанием в самоделе он, определенно, перестарался.
— Кай, — окликнула его Десятая, тронув за плечо. Он вздрогнул, так как, похоже, все-таки задремал. — Скажи мне правду. Не надо врать и щадить мои чувства. Просто расскажи, как есть.
Валентин с Тупэ насторожились, а Кай тяжело вздохнул. Девушка уже в третий раз просила рассказать историю с Райзором, но сочинять «правду» было нелегко. Складной истории у него не получалось, поэтому он пересказал то, что придумал еще в лесу, у самодельского озера, в котором утонул Райзор. К слову, от недавнего разлива Хищиды не осталось ни следа. Они специально сходили на опушку с Тупэ и грандиром, но даже трава в овраге, еще недавно заполненным разноцветным болотом, оказалось сухой. И если в предательство Райзора друзья поверили сразу, то в истории с внезапным появлением Хищиды сомневались все — особенно Десятая.
— Это база искателей, — хмуро говорила девушка. — Здесь повсюду стоят уловители, это сигнализация такая. Самодел приближается к поверхности не за один день. Из трещины — да, он быстро выливается, а к земле ползет медленно, с долгими остановками. Если бы разлив случился сегодня ночью, то у ребят всю неделю бы уловители звенели, но Тифон говорил, что уже год как все тихо. Что произошло на самом деле?
Кай вздыхал, пожимал плечами и повторял все заново. О том, как внезапно очнулся от укуса комара, который пробудил его от зелья, и как Райзор погнался за ним в лес, где их встретил самодел. Каю повезло, так как он бежал первым и успел перепрыгнуть через Хищиду, а искатель — нет. Райзор провалился в самодела и стал чантом. Почти божий суд.
Каю не верили. Он не знал, что от него хотели услышать, но подозрительные взгляды Валентина были неприятны. Неужели грандир думал, что это Кай с пьяни порешил всех искателей? Впрочем, последнее, что должен был помнить грандир, так это кулак Кая, врезающийся в его скулу. Наверняка тот решил, что, расправившись с ним, гомункул отправился крошить остальных. Никто не высказывал мысль вслух, но она витала где-то рядом.
Пожалуй, Кай бы и сам так подумал. Да и кем он был? Гомункулом с неопределенным прошлым и таким же будущим? Фигура подозрительная во всех отношениях.
— Что будешь делать, Карли? — спросил он и скривился, услышав, как наигранно бодро прозвучал собственный голос. — Куда отправишься?
Она ему нравилась, и ему не хотелось, чтобы она думала о нем плохо. Но не мог же он выложить ей, что второй раз искупался в самоделе и чувствовал себя после этого отлично. Как бы ему хотелось, чтобы их путешествие в Неправильном Лесу завершилось иначе. Райзор был мерзавцем и заслуживал смерти, но самодел забрал его слишком рано. Впрочем, у Кая оставался кое-кто еще — колдун Соломон. И чем дольше Кай о нем думал, тем яснее представлялось ему, что нужно делать дальше.
— Я дома, Кай, — глухо ответила Десятая. — Для меня дорога закончилась.
— Но ты не можешь остаться здесь одна! — горячо возразил он. — Райзор ясно дал понять, что он и его люди давно засматривались на ваши земли. Они вернутся сюда за ним, а найдут тебя — одну, без защиты…
