Слова не скажи. А на жопе родимое пятно в виде цветочка. Прямо как у девки. Первый раз когда шутковать начали, ты шайкой двоих оприходовал. Психованный же был. Прямо схватил шайку и по башке им обоим.
— Занимательная история. Все? — Мне хотелось как можно быстрее закончить этот разговор с Василием. Тем более, наш отряд уже удалился на приличное расстояние.
— Покажи. — Зайцев вдруг наклонился ко мне совсем близко и прошептал чуть ли не в лицо. — Пятно покажи.
— Да пошёл ты! — Я с силой оттолкнул придурка. — Еще голой жопой не светил посреди нквдэшной школы. Если так сложится, увидишь, а вообще, ты ко мне с подобной херней больше не подходи. Понял? Извращенец, млять…
Я сорвался с места, устремившись вслед за детдомовцами. Тем более, Шипко, который заметил нашу задержку, уже приотстал от воспитанников, глядя в сторону, где стояли я и Василий, с откровенным недовольством.
— Не понял…Какой извращенец⁈ Слово то какое… Непонятное… Ты о чем, Реутов⁈ Просто убедиться хочу, что ты — это ты. — Крикнул Заяц мне в спину, а потом рванул следом.
— Голову лечи, придурок. — Бросил я ему в ответ через плечо. — Разобрались уже, а тебе все неймётся. Хочешь доказать что-то, не вопрос. Давай вечерком за барак выйдем, когда Панасыча рядом не будет. Выясним все недоговорённости.
— Да я че? Я ниче! — Сразу пошел на попятную Вася. Получать в морду ему точно не хотелось. — Просто вспомнилось. А так, нет вопросов.
Он обогнал меня и побежал вперед.
— Вот сука…– Прошептал я, глядя как удаляется спина этого мудака.
Похоже, Василий до конца не поверил в мою историю насчёт чудесного воскрешения. Все эти дни упорно думал, на чем бы меня подловить. Да ещё, ко всему прочему, я вдруг начал расти в глазах пацанов. И Васе это явно поперек горла встало.
Значит, у меня возникла очередная проблема. Ясен хер, я понятия не имею, как выглядит дедова задница, но уж точно на ней вряд ли имеется точно такое же пятно, как у настоящего Реутова. И это — вопрос времени, насколько быстро Заяц убедится в своей правоте. Мы же в любом случае рано или поздно отправимся либо все в ту же баню, либо в душевую. Шипко, сказал, в бараке придётся кантоваться не больше пары месяцев. Бесконечно плескаться на улице мы не будем. А Василий явно вознамерился доказать, что изначально был прав, назвав меня крысой.
— Реутов! Ты чего там плетешься⁈ — Крикнул Панасыч недовольным голосом.
Пришлось ускориться и догонять остальных.
Глава 23
В которой я понимаю, что такое настоящий залет, но не понимаю, почему там оказался я
— Товарищ сержант государственной безопасности, а когда снег ляжет, мы прямо в нем будем мыться? — Поинтересовался на свою голову у Панасыча Подкидыш.
Впрочем, не только на свою, но и на нашу. Юморист хренов. Потому что в течение следующих пятнадцати минут, подпрыгивая на месте и делая активные физические упражнения, типа приседания, дабы не околеть от весьма уже ощутимого холода, мы слушали лекцию о том, что Родина дала нам такой чудесный шанс сослужить ей службу. Что Родина увидела в нас достойных доверия элементов, хотя мы и доверие — очень сомнительное сочетание. И если Родина захочет, чтоб мы купались в снегу, значит, необходимо делать это с энтузиазмом и счастливой улыбкой. Даже если Родина захочет, чтоб мы купались в дерьме, глотая его по самые гланды, мы без малейших сомнений выполним ее желание. Потому что Родина — это наше все!
А ведь процесс утреннего туалета мог закончится гораздо быстрее. Просто обмылись бы по-шустрому и все. Так нет. Тянет вечно Подкидыша высказать свое остроумное, но очень неуместное мнение.
— Одеваться, строиться и на завтрак! — Скомандовал Шипко под конец свой крайне пафосной речи.
— Ничего не хочу…Даже жрать не хочу…– Простонал Зайцев.
Я покосился в его сторону, но тут же отвернулся, пока Василий не заметил моего взгляда.
О Зайцеве теперь думал постоянно. Ибо настойчивость этой гниды — реальная проблема. Конечно, слова детдомовца — воздух. Их к делу не пришьешь, как говорится. Мало ли у кого, что есть на заднице. Сказать до хрена всякого можно. Это совсем не означает, будто Вася, к примеру, не сочинил историю про родимое пятно, желая подосрать. Но мне точно сейчас не нужно, чтоб Зайцев своими тупыми разговорами и подозрениями создавал лишнюю суету вокруг Реутова. Тем более, пацаны уже начали воспринимать меня как главного в нашей группе.
— Не бзди, Заяц! — Засмеялся Корчагин. — Раньше смерти не помрёшь. Да, Алёша?
Матвей заискивающе заглянул мне в глаза. Я молча усмехнулся и кивнул в ответ. Дабы не привлекать внимание изменившимся из-за разговора с Васей настроением, внешне приходилось вести себя как обычно.
Хорошо, что после завтрака нас снова отвели в учебный класс на растерзание Эммы Самуиловны. Правда, пока мы ждали появления старухи, я один черт ощущал на себе взгляд Зайцева. Однако стоило мне повернуться, он моментально отводил глаза в сторону.
Эмма Самуиловна, кстати, вчерашней встречей и опросом, который она устроила для понимания картины, была сильно впечатлёна. Вовсе не в хорошем смысле.
Два часа старуха гоняла нас по классическим произведениям отечественной и мировой литературы. Причём второй час, как мне показалось, уже чисто развлечения ради. Из принципа. Думаю, ей просто было интересно, есть ли предел тупости и необразованности детдомовцев.
Я, кстати, ее понимаю. О классиках в нашей группе, исключая меня и Бернеса, не знал никто и ничего. Нет, ну на уровне Пушкина Александра Сергеевича худо-бедно что-то блеяли. Про Лукоморье и учёного кота. С остальными — беда.
— Кто⁈ Кто такой Квазимодо⁈ — Тихим злым шёпотом спрашивала Эмма Самуиловна Подкидыша, при этом размахивая перед его носом мундштуком, отчего Подкидыш сильно нервничал и умнее точно не становился.
Он нервно теребил свой листок, на который мы записывали ответы, глядя куда угодно, только не в лицо преподавательнице.
Дело в том, что по началу Эмма Самуиловна задавала вопросы, но практически сразу поняла, ни черта ей никто не расскажет. Поэтому попутно начала сама же отвечать. Надеялась, это немного взбодрит бестолковых учеников. Не взбодрило…
— Ну…он…ээээ…– Мычал Иван, не спуская глаз с опасного предмета в руках старухи.
— Я ведь только что вам рассказала сюжетную линию великого произведения Виктора Гюго! «Собор Парижской Богоматери»! Жемчужина мировой
