Безусловно, я понимаю, что перемахнул границы дозволенного. Настолько, что сам от себя в ахуе.
Что уж говорить о Дикарке.
– Ты… Ты… – не справляется с речью.
– Я была права насчет тебя… – обличает, когда из глаз проливаются слезы. – Ты такой же, как и твои друзья! Жаль, что тебе удалось меня обмануть.
– Остановись, – выдыхаю глухо.
– А ты отстань! Никогда больше не смей ко мне подходить. Имя мое забудь… Меня забудь!
40
Я тобой живу.
© Артем Чарушин
– Лиза меня не слушала!
Соня на эмоциях стучит пальцем по столу. Я невольно на этом грохоте сосредотачиваюсь. Он вдруг кажется оглушающим. Либо же это мои собственные системы усиливают настолько, что отдает пульсирующей болью в виски.
– Я ведь ее предупреждала, что мама с папой видят Задорожного своим зятем! И, конечно же, мужем именно Лизы. Она старшая, – разводит руками, выдавая этот факт, как самый главный аргумент. Мое нутро агрессивно скручивает, но я уже не реагирую на эти спазмы. Сижу неподвижно и не свожу с девчонки взгляда. – Плюс по своей душевной доброте только она с этим псом и общалась. Остальные по возможности избегали.
– Почему это случилось именно сейчас? – сиплю, приглушая надрывные интонации. – Ты писала, что ее поймали, – напоминая, в надежде, что Соня так же, как и я, отбросит эмоции, и поделится сутью. – Когда именно?
– Вот, когда она пришла в платье, которое ты ей купил, – отвечает более-менее спокойно. И тут же с придыханием нагнетает: – Ой, видел бы ты мамино лицо! Это просто неописуемый ужас! Она ушла без слов, потом пришла, отругала, наказала, мы весь день батрачили, она остыла, а после… – тараторит так быстро, что трудно отслеживать логическую цепочку. Пока отпивает черничный морс, постепенно догоняю всю последовательностью событий. – В общем, когда мы уже расслабились, явился этот бык со своим отцом, который вечный друг нашего отца… Ну, там еще какие-то деньги замешаны. Он папе помогал нередко, практически безвозмездно, – чем дальше она тарахтит, тем сильнее меня скручивает. Тошнотворно так выворачивает – в какой-то момент приходится тормознуть дыхалку, чтобы не поперло все наружу. – И вот они пришли… Это сговор… Сразу кольца, подарки – все! Мы обалдели! Думаю, Лиза не откинулась от такого «счастья» сию секунду, только потому что потрясение перекрыло какие-либо эмоции. Ее будто заморозили! А потом… Потом уже рыдала, конечно. В ванной. Ну, я тебе писала… Честно, – на этом слове Сонькин голос дрожать начинает, – я уже не знала, выйдет ли она оттуда… Грешным дело подумалось, что что-то с собой сотворит… Слава Богу, она оказалась сильнее. Но теперь… Не знаю, что делать. Лиза вбила себе в голову, что обязана выполнить волю родителей. Мы по этому поводу знаешь, сколько раз уже ссорились?
На последний вопрос не могу среагировать.
– И когда свадьба? – выдыхаю то, что беспокоит больше всего.
– В феврале.
Вот после этого у меня кровь в жилах стынет. На убийственно-долгое мгновение. Чтобы через какое-то время рвануть шумным потоком, затапливая окаменевшее тело огнем.
Октябрь заканчивается. До февраля три месяца... Всего-навсего три гребаных месяца!
– Ладно. Спасибо, – выдыхаю на автомате. Поднимаюсь. – Напишу тебе позже. Сейчас мне надо подумать.
– Хорошо. Пока.
Киваю, когда горло критически пережимает. И, наконец, ухожу.
Сам не знаю, на кой черт отсиживаю все оставшиеся пары. Все равно ведь ни хрена не усвою. Басистый бубнеж Жоры мимо проходит. Сверхпозитивная рожа Фили бесит. А недовольные взгляды Тохи мотают остатки нервов. Про учебный материал вообще молчу – за сегодня у меня круглый ноль.
Покинув академию, по дороге пишу Бойке.
Артем *Чара* Чарушин: Салам. Чем занимаешься?
Mr. Бойка: Салам, брат. С Варей на хате крашим. А что? Хочешь завалить?
Можно, конечно, завалить. Не выгонит. Но кому, как не мне, блядь, понимать, как долго они к своей чиваве шли?! Усмехаюсь мысли, что Маугли Бойка научился называть свои отношения любовью. Мешать теперь – последнее дело.
Артем *Чара* Чарушин: Заметил, что вас снова нет. Рад, что хорошо все.
Mr. Бойка: С переменным… Но не жалуюсь. Если что срочное, приезжай.
Артем *Чара* Чарушин: Нет, не срочное. Привет Варе.
Mr. Бойка: Не передам. Не хочу, чтобы она о тебе думала. Соррян.
Артем *Чара* Чарушин: Осел.
Бойка в ответ выкатывает стикер со средним пальцем. Я только ухмыляюсь.
Mr. Бойка: Спасибо за дачу, кстати.
Артем *Чара* Чарушин: Полетали?)))
Второй «фак» заставляет в голосину заржать. На миг даже вся муть из груди выходит. Мысленно благодарю Бойку за эту передышку.
Mr. Бойка: А если честно, с этой дачей будут связаны мои лучшие воспоминания:))
Мои, блядь, тоже. Надеюсь, не последние. Хочу повышать. До такой степени хочу, что ни хрена больше не надо.
Вся тяжесть, что было рассеялась, мощным махом возвращается и люто трясет мой грудак.
Артем *Чара* Чарушин: Поздравляю. Правда, рад за вас.
Откидываю телефон. И меняю маршрут. Еду на ту самую дачу. Наверное, впервые запираюсь туда в одиночку. Надо подумать, правду Соньке сказал. Мыслей, конечно, триллион. Но упорядочить их не получается. Эмоции никак не удается тормознуть. То и дело разрываются снарядами. В лучшем случае мотают и выжимают внутренности до тошноты.
Да, ощущения убийственные. Едва шагаю в дом, накатывает с такой силой, что дышу с огромным трудом. Странная штука память… Почему-то воскрешает не тысячи дней счастливого детства... Не отца, не мать визуализирует… А все моменты с Лизой поднимает, накладывает слоями, мельтешит – теперь здесь все кричит о ней.
Нет, думать не получается. Иду в гостиную, открываю бар и, откупорив бутылку, заваливаюсь на диван.
«Жаль, что тебе удалось меня обмануть…»
После первой стопки боль углубляется. После второй – выше берет. После третьей резко отпускает. После четвертой так же внезапно хорошо становится. После пятой вдруг удается поверить, что разлюбил. Какая-то злость проявляется. На нее. Сродни ненависти.
Да на хуя мне ее загоны?!
Сдалась!
Замуж? Пусть выходит! Да побыстрее! Чтобы больше не было Лизы Богдановой. Не было Дикарки! Задорожная – совсем другим человеком будет. И отлично! А вообще похрен.
Прикрываю глаза. Вдыхаю. Выдыхаю.
Сжимаю зубы до скрежета, лицевые мышцы дергаются и дрожат – усиленно держу состояние глубокого похуизма.
