большим грехом, а вот убийство людей считал, он хотел, чтобы на афганской земле был мир. Через полчаса, Насим уже нес всякую чепуху, спирт оказался качественным. Еще через полчаса, я проводил его до дороги, и он уехал на попутке, спирт попросил оставить у меня. На следующий день Насим приехал после обеда слегка помятый, отлил мне бутылку спирта и остальное забрал с собой. Эту оставленную им бутылку спирта мы выпили позже.
На следующий день решили начать перекачку топлива на афганский склад горючего. От насосной станции до склада афганцев был проложен трубопровод около 200 метров с отсечной задвижкой. Переключение потока происходило по согласованной схеме. На афганском складе были закопаны около 10 вертикальных резервуаров, для автобензина, дизельного топлива и керосина (топливо ТС-1), который и перекачивался по трубопроводу. Общая вместимостью склада горючего была около 2000 куб. м. Начальником склада горючего был смуглолицый, высокого роста офицер афганской армии, имевший специальное образование. Он всегда был одет по форме с фуражкой, чем подчеркивал свою значимость, и немного мог объясняться на ломанном русском языке, но мне все равно потребовалась помощь переводчика бойца-узбека для решения вопросов перекачки топлива. Предварительно в пяти резервуарах сняли показатели остатков топлива для определения последующих расчетов. К моему удивлению на резервуарах были установлены современные электрические счетчики для замера топлива. Вроде бы отсталой считалась страна, а счетчики стояли современные. Связь со складом, как и раньше, осуществляли посыльными. После перекачки мне нужно было повторно снять показания, определить количество перекаченного топлива и сообщить полученные данные. Как производились потом расчеты, или это была безвозмездная передача, мне не сообщили.
На посту по субботам был определен банный день. Сначала мылись офицеры, потом личный состав артиллеристов, танкистов и трубопроводчиков. Начало перекачки на афганский склад горючего как раз попадал на субботу – 10 сентября. Баня, конечно, здорово, но работа оставалась работой. Выходную задвижку переключили на афганский склад, боец-трубопроводчик в качестве посыльного сходил и предупредил начальника склада о нашей готовности к перекачке, и после подтверждения с афганской стороны о готовности к приему топлива, на ГНС-45 запустили насосную станцию. Примерно через полчаса посыльный с афганского склада пришел на ГНС-48 и сообщил, что топливо начало поступать.
Очередь в баню для трубопроводчиков подошла только к вечеру, мне удалось попариться пораньше. Забегавшись за день, после бани хотелось просто выспаться. До отдыха определили порядок несения службы у насосной станции, и бойцы тоже стали готовиться ко сну. Только я лег и уже задремал, как прозвучал стук в дверь и голос: «Товарищ лейтенант, давление на входе манометра упало. По рации сказали, что они перекачку не останавливали». Ну, вот и выспался. Оделся, пошел к рации, вызывал
ГНС-45, попросил остановить перекачку, давление просто так по себе не стало бы падать. Бойцы ПАК без слов тоже начали одеваться, ночной выезд на трассу – это всегда серьезно.
Комбат артиллеристов Зверев и капитан танкистов Стулия тоже уже спали, пришлось всех будить, следовало определиться с порядком проверки трассы трубопровода и задействованной техникой. Решили выехать на БРДМ, укомплектованной трубами, с ПАК трубопроводчиков под прикрытием танка. Ночь была лунная и при движении по дороге на бронетехнике решили фары не включать, когда БРДМ съехала с дороги на канал, то фары включили, а танк двигался параллельно нашему движению без света. Остановка БРДМ означала для танка команду изменения маршрута движения.
Выезд состоялся ближе к полуночи, механик-водитель Саша Калинин был за штурвалом БРДМ, весь состав аварийной команды (а это четыре человека, включая меня) сидел на броне. Направление нашего движения держали от ГНС-47 в сторону Чарикара. Через два километра нужно было съезжать с трассы на канал, я дал команду остановиться на левой стороне обочины по ходу движения, ждали громыхавших сзади танк. Ночь не являлась помехой, я отчетливо увидел стремительно приближавшийся силуэт танка. По траектории движения стало понятно, что он мог въехать в БРДМ. Примерно за 20 метров до столкновения я крикнул: «Саша, газу, все с брони», – и с автоматом в руке сделал два шага по корпусу БРДМ, так как сидел ближе к дороге, и прыгнул в сторону кювета. Прыгая, я заметил, что бойцы последовали за мной, БРДМ начал движение. На земле на ногах было не удержался, я упал в придорожную колючку. Оглянулся. Танк догнал БРДМ, ударил его сзади и остановился. БРДМ от удара покатился дальше в кювет, трубы от удара разлетелись в разные стороны. От места столкновения БРДМ не перевернулся, а укатил не менее чем на 100 метров. Дружно побежали к машине, я открыл люк, крикнул: «Саша, живой?». Ответил: «Живой, только встать не могу, спина болит». Как выяснилось потом у механика-водителя танка заклинил правый рычаг управления танком, и он не смог избежать столкновения с БРДМ, от удара он тоже стукнулся головой, шлем и голова выдержали столкновение.
С этого момента началась спасательная операция механика-водителя. Решили аккуратно его достать из БРДМ и уложить горизонтально на матрац, который нашли в машине. Дальше было сложнее, на этом матраце парня следовало донести в горизонтальном положении до танка и аккуратно уложить на моторно-трансмиссионное отделение танка. Два бойца трубопроводчика уехали на танке на пост, они придерживали пострадавшего Сашу Калинина. Мы с Юрой Савченко остались у БРДМ, ждать, когда придет помощь и отбуксирует технику на пост, не могли мы оставить боевую единицу с вооружением без присмотра. Само вооружение БРДМ-2 составляла спаренная установка 14,5-мм пулемета КПВТ и 7,62-мм ПКТ, кроме этого у каждого из нас было по два рожка патронов и в БРДМ нашли две гранаты. Заводиться техника не хотела, но башня с пулеметами была исправна, лучше, чем без брони в чистом поле. Приземлился я похоже неудачно. На правой ноге снял ботинок, два пальца болели. Ничего, ходить мог, а пока вообще сидели в БРДМ и вели наблюдение из смотрового люка, иногда снаружи и через прицел пулеметной установки. За бортом были тишина и звездное небо.
Помощь к нам пришла только утром. БРДМ на жесткой сцепке прицепили к танку и отбуксировали на пост. Проверять трассу пришлось на танке, ну да не привыкать. Где танк не мог подъехать приходилось идти пешком. Пробоину нашли через два часа, трубопровод пробило острым предметом, фонтана уже не было. Принесли трубу на замету, потом смонтировали ее, в итоге вернулись в гарнизон уже к обеду. Я доложил о готовности к перекачке, в ответ прилетело: «Почему так долго возились?». Мои объяснении в счет не принимались. К ночи склад горючего афганцев был заполнен
