одним только своим видом вдохнула в меня надежду на благоприятный исход, казалось бы, уже загубленного мероприятия.
— Всеволод! — истошно заорал я в сторону гостиной. — Всеволод! Беги! Оставь дядю! У меня есть план! Христом-богом прошу, беги!
Благо Астафьев в последнее время проникся ко мне доверием. И, возможно, именно этот факт сыграл роль в том, что он всё-таки доверился мне, несмотря на весь свой боевитый характер, толкающий его сражаться до последней капли крови. Всеволод выметнулся из-за комода, запрыгнул на подоконник и выскочил из дома. На всё про всё он потратил не больше секунды, что дало ему возможность избежать атак магов. Но я всё-таки успел заметить многогранное выражение его лица. Оно одновременно выражало гнев, стыд, жажду боя и отчаянную надежду. А надежда была…
Я со всех ног помчался к Василисе. А та вскрикнула и огорошила меня тем, что сумела ухнуть в транс, словно многоопытный маг. На её ладошке затрещала молния, которая спустя миг ослепительной стрелой метнулась в мою сторону. Хорошо, что мне удалось вовремя упасть на колени. И молния пронеслась надо мной, заставив волосы встать дыбом. А девчонка уже создавала второе заклинание.
— Замри! Стрелять буду! — заорал я, вскочил на ноги и направил на неё револьвер. Но она и не думала выпадать из транса. Пришлось нажать на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и пуля вышибла щепки из ступеньки под её ногами. И только тогда девчонка взвизгнула и вывалилась из магического состояния. Она обожгла меня бешеным взглядом и побежала вверх по лестнице, а я помчался за ней, бросив взгляд в сторону коридора. Оттуда выскочили маги, ещё недавно атаковавшие Всеволода. Мне некогда было с ними разбираться, ведь если Василиса ускользнёт, то всё рухнет. Потому я и помчался за девчонкой, рискуя получить заклинание в спину.
Маги же весьма шустро рванули за мной, выставив перед собой щит из энергоструктуры. Я ради пробы на бегу выстрелил в него и увидел, что свинец безвредно упал на ступени лестницы. Повезло, что маги ничем не успели мне ответить, поскольку я свернул и ворвался на второй этаж.
Тут мой рот покинул бешеный крик, догнавший Василису:
— Стой, дура, иначе застрелю!
Но девчонка не последовала моему «доброму» совета. Она со всех ног побежала по коридору, засверкав босыми пяточками, лишившимися слетевших тапочек.
— Идиотка! — вне себя от ярости зарычал я, снова побежал за ней и выстрелил в пол под её ногами, дабы напугать бегунью. Да только стрелком я был аховым, так что пуля совсем не по моей воле задела щиколотку Василисы. Девчонка вскрикнула от боли, повалилась на пол и смачно впечаталась головой в стену. Твою мать! А если она череп пробила или шею сломала?
Меня обуял невероятный ужас, вывернувший наизнанку всё моё похолодевшее нутро. Я подскочил к девчушке и стал лихорадочно тискать её левую грудь, но не в том смысле, что внутри меня всё это время жил некрофил, а с желанием почувствовать сердцебиение девушки. И её сердце мягко заколотило в мою ладонь, даря надежду на то, что Василиса всего лишь потеряла сознание.
Мне пришлось спешно закинуть безвольное девичье тело на плечо и вместе с ним выпрыгнуть из окна второго этажа, спасаясь от магов, ворвавшихся в коридор. Я угодил прямо в кусты, немного смягчившие моё падение, а потом ломанулся со всех ног к рычащему мотором автомобилю.
Вслед мне понеслись угрозы. Маги обещали убить меня, ежели я не отпущу девчонку, но кидать заклинания побоялись. Они ведь могли попасть и в Василису, чей сползающий с плеча упругий зад мне приходилось придерживать растопыренной пятернёй. И к воплям магов присоединились крики охранников, выскочивших из окон первого этажа. Они побежали следом за мной, обещая застрелить. Но и этих бойцов пугала перспектива попасть в хозяйскую дочку, что дало мне возможность целым и невредимым запрыгнуть в автомобиль. Лука сразу же погнал его прочь. Машина выметнулась изо двора и понеслась по улицам Гати, разбрызгивая грязь и пронзая мрак двумя конусами жёлтого света.
— Где Всеволод? Где папенька? Где Акулина?! — дрожащим от волнения голосом выпалил семинарист, едва не сбив собаку, выметнувшуюся на дорогу.
— Анатолий Юльевич и Акулина у Петровых, а Всеволод, надеюсь, сумел скрыться. Но вы, сударь, не переживайте. Вот наш обменный фонд, — похлопал я девицу по ягодице и принялся бегло осматривать пленницу.
— А ежели Петров в гневе убьёт моего отца?!
— Не убьёт. Он же не дурак. Может, только тумаков ему надаёт — и всё. Даже подручные Петрова довольно нежно вязали вашего папеньку, — успокоил я парня и сам успокоился, когда понял, что с Василисой ничего серьёзного не случилось. На её ноге кровоточила царапина от пули, а голова не имела каких-либо видимых повреждений. Вероятнее всего, девчонка отделается лёгким сотрясением мозга.
— Сударь Андрей! За нами погоня!
Я шустро обернулся, увидел несколько горящих фар и процедил:
— Твою мать.
— Они нас догонят! — запаниковал семинарист, кусая губы.
— Сударь, не ссыте, — это по-китайски значит прорвёмся!
Глава 22
Семинарист выжимал из автомобиля всё, что мог. Тот гудел мотором, подпрыгивал на кочках, но всё равно преследователи постепенно нагоняли нас. Жёлтый свет их фар становился всё ближе и ближе. Мы уже выбрались из города и неслись по дороге, ведущей к Чернолесью. Но буквально ещё несколько минут и нас догонят.
— Андрей… Андрей, что нам делать? — лихорадочно протараторил Лука, глянув на меня в зеркало заднего вида. — Дать бой? Пролить ещё больше крови? Вы и так убили охранников, собак, а Всеволод поджёг дом.
— Сударь, успокойтесь, — холодно сказал я, судорожно соображая, как лучше всего выйти из ситуации. — Вы видели этих собак? Им загрызть вас, как два когтя об асфальт. А что касается крови… тут вы правы. Чем её больше — тем меньше шансов всё разрешить миром. Дом-то Петров потушит, охранников новых наймёт и купит собак, а вот ежели пострадает ещё кто-то из его родных… Нет, нам лучше не вступать в бой с преследующими нас людьми.
— Что же нам делать?!
— Вот как мы поступим. Вы свернёте вон на ту дорогу, выпустите меня с Василисой из автомобиля, а сами продолжите удирать от погони. А когда они вас нагонят — не сопротивляйтесь. Сдайтесь им. Я вас всех потом обменяю на Василису.
— Так тому и быть, — решительно проронил семинарист и
