и гладила Лукаса с удовольствием? Только об этом ей видимо неприятно было думать… О нарушении. О сознательной измене… без оговорок в стиле «оно случайно». Чувствовать себя плохой было отвратительно, стало легче прогнать Лукаса…
Лукас больше не улыбался, он расстроенно спросил:
— А кто придумал эти правила, м?
— Кто?
Лукас оживился:
— Я. Царская семья решает и принимает законы. Ты понимаешь, Тами? Скажи я завтра, что все могут иметь по две жены, убеди родителей, братьев и Люцию…
Тамико раздраженно перебила:
— И почему ты так не сделаешь?
Лукас округлил глаза.
— А зачем? Всем и так хорошо. Большинство эльфов полностью устраивает имеющееся сейчас! Даже братьев. Но я-то не обязан идти против своей природы! И ты тоже. Я же не прошу тебя кого-то бросать и уходить! И открыто объявлять себя бунтовщицей не прошу…
Тамико разозлилась:
— Ага. Всех обманывать зато просишь! А говорил, что все между нами кончено!
Лукас не стал отпираться:
— Я говорил. Но ничего же не заканчивалось никогда… На самом-то деле.
В его взгляде было столько боли, и так нервно билась жилка на его шее, что Тамико вдруг стало неимоверно стыдно и дико захотелось поцеловать эту венку, а еще нашептать Лукасу что-нибудь доброе.
Какое право она имела так грубо разговаривать с ним? Почему смотрела на их отношения, полные эмоций и взаимопомощи пренебрежительно? Считала их… нет, не второсортными, конечно, но второстепенными… А они такие, какие не у каждой пары главные и основные!
Губы Тамико задрожали.
— Лу… Прости меня, очень прошу, прости… Я тебя люблю… И мучаюсь… Люблю и тоскую… Неправильно это у нас… Я не привыкла к такому!
Она захотела прижаться к его широкой груди и расплакаться, уткнуться в Лукаса носом и вдыхать свой любимый запах его тела, пригреться в его сильных руках и не думать, что нынешние ее чувства, такие яркие, сочные, живые — плохие.
Лукас согласился:
— Да, ты не привыкла… А знаешь, есть народы, где каждый может иметь много жен и мужей. Официально.
— Ох, — Тамико улыбнулась, — там бы я пришлась к месту! А что теперь?
Лукас посоветовал:
— А теперь расслабься! Все. Можно выдохнуть. У меня жена, у тебя муж, и никто больше не украдет наши сердца… Понимаешь?
Тамико кивнула. Магнус велел ей соблюдать расстояние с Лукасом, и она блюла его телом, душой желая именно сейчас находиться с Лу.
Лукас сказал:
— Мы никогда не станем официальной парой, пока мы анамаорэ, ну и что? Зато у нас с тобой может появиться общий ребенок или даже дети… Наша любовь жива! Нам больше не надо никого выбирать, правда?
Его слова были упоительно складны и сладки, пусть произносились мысленно, без звучания его бархатного, обволакивающего голоса, и Тамико готова была поддаться искушению…
Лукас ли очаровывал ее? Или сама Тамико всегда говорила ему «да»? Ведь она могла бы не уступать ему, не приветствовать его, не потакать ему, не давать ему авансы…
Ее строгость и холодность убили бы в конце концов самое пылкое его чувство, но Тамико неизменно поступала вопреки логике… Ее тянуло, и она тянулась!
Лукас сменил тон:
— Кстати, Пушистик! Мы же с тобой до сих пор не катались на горных лыжах, представляешь? С Маринкой да, Эс что-то совсем не хочет, а ты?
Глаза Тамико загорелись азартом.
— Я за, почему нет! Когда мы начнем работать, конечно… Улизнем тихонько… — и Тамико добавила: — Эс… Как мне-то самой быть с Эс?
Лукас подсказал:
— Ты же запросто скрывала от нее все, пока Маринка ей не выболтала. И даже тогда ты держалась молодцом! Эс и Магнус — наши параллельные полноценные жизни. Но о них не стоит вспоминать, пока мы с тобой вместе. Это лучший рецепт.
Тамико нахмурилась, но возражений у нее не было. Ее мужчины не любили разговоры друг о друге, хотя Магнус вероятно прикидывался и ловил подробности с жадностью. Ему явно нравилось быть еще одним хранителем преступной тайны. А вот Эстелла…
Тамико поинтересовалась:
— Вы с Эстеллой разговариваете обо мне?
Лукас рассмеялся:
— Нет, что ты! Она устроила дикую сцену ревности, и я обещал до конца каникул совсем не вспоминать тебя в разговорах… И знаешь, так же даже проще.
Тамико насторожилась:
— Что именно ей не понравилось?
Лукас взглянул многозначительно:
— Эс сочла, что мы с тобой вместо работы «трахаемся». Враки?!
Тамико повеселела. Хотя Эс и стала официальной женой Лу, первой в сердце Лу так и оставалась она.
— Ой даааа… А мне в лицо Эстелла никогда такого не говорила! Хитрая! Чую, мы будем теперь с ней просто знакомыми… Это не дружба.
Лукас подтвердил:
— Дружить вам будет сложновато, мирный нейтралитет лучший вариант…
Тамико уже вовсю хохотала:
— А вот что будет, если я начну к ней ревновать?! Точно, Лу, говори мне только обо мне и никаких Эс!
Такова была ее суматошная, бурная, пусть и неправильная жизнь. Тамико задумалась:
— Правда, Лу, мы давным-давно живем на два лагеря, и драма была, когда я пыталась выбрать кого-то одного… Зря пыталась. Знаешь, свози-ка меня туда, где полигамные семьи, взгляну хоть одним глазком…
Лукас ответил главное, что Тамико хотелось услышать:
— Тами, ты совершенно нормальная!
Глава 356. Вино и кровь
Лукас был очень осторожен, Эстелла не могла узнать про его беседу с Тамико, но она все равно оказалась недовольна.
Во время завтрака Эс неожиданно скорбно отложила вилку и принялась стенать:
— Ты меня не любишь, Лу!.. И никогда не любил, как ее!.. Все жизни теперь… — она не договорила, Лукас воздел глаза, опушенные густыми ресницами, к небу.
— А Церемонию я зачем прошел?
— Потому что с ней не мог пройти!
Лукас холодно заметил:
— Сама просила о ней не говорить, а теперь вынуждаешь? Если на то пошло, чем вы с Тами похожи? Ничем. Ты — это ты, она — она. И Церемония у меня с тобой.
У анамаорэ не было ничего, даже отдаленного напоминающего ПМС, и списать недовольство Эстеллы на физиологию было невозможно. Она раздраженно сопела, а Лукас смягчился, попутно уплетая бифштекс. Ссора не уменьшила его аппетит, и Лукас не отличался вегетарианскими нравами. Поинтересовался:
— К Марине тоже будешь меня ревновать? Ей это вредно… Я люблю тебя, Эс, и я дал обязательства, но если и дальше каждый день будет начинаться со скандала…
Эстелла, поставив вилку на стол тупым концом, вертела ее вокруг оси. Лукас покосился на этот «волчок».
— Не мучай прибор. Так вот, Эс, мы никуда не разойдемся, ты будешь пользоваться всеми царскими привилегиями, но
