хорошо… Но так как замолвили слово из самого дворца, сделать всё надо тихо.
— Я — маленький человек, — сказал несмело Гуанг, — как я могу помочь большим дворцовым делам?
— Тут такой щепетильный вопрос… Как я понял, завтра в Лицзян прибудут какие-то важные гости из Европы. Их надо укрыть и помочьим в деле, — разъяснил господин Сяо.
— В каком деле? — уточнил Гуанг, понимая, что точно откажется от такого рискованного поручения. Но только надо придумать причину.
— Я не знаю, в каком деле им надо помочь, — мотнул головой начальник. — Но платят золотом.
Он бросил на стол перед Гуангом мешочек.
— Развяжи, — кивнул ему господин Сяо.
Парень растянул завязки и увидел золотые монеты. Да столько, что на них в деревне можно было бы купить землю и лучший дом. Или построить его у мельницы, там, где расходятся дороги… Да, построить выйдет лучше. В два этажа, да чтобы черепичная крыша и сад. И потом посвататься к Джие. Ах, красавица Джия…
— Так ты согласен? — вырвал его из мечтаний начальник.
— Да…Но смогу ли я им помочь? — засомневался Гуанг, не отрываясь от золотых монет.
— Там уж будет видно, — выдохнул господин Сяо, — и вот ещё что. С тобой расплатятся позже. Дадут больше, чем здесь, — он кивнул на мешок. — Это золото на то, чтобы договориться о надёжном укрытии для семи гостей, двое из них дамы. Купи хорошую крытую повозку и жди их завтра у постоялого двора «Кривые ворота». Возможно, там же договоришься и с постоем. Только меньше болтай об этом деле. Целее будешь.
Гуанг сгрёб мешок и завязал его. Начальник бросил на стол маленький свиток и конверт.
— А это, — сказал он парню, — разрешение из дворца на помощь и всеобщее вспоможение в любых вопросах тому, кто эту бумагу покажет. Но, конечно, ты понимаешь, что на мятежников это не подействует. Они за такое ещё и прирежут, так что будь осторожнее. А письмо — от приезжающих господ. Прочтешь позже. Там, видимо, разъяснения. Ну, всё, иди, — махнул он Гуангу и, когда тот вышел, выдохнул.
Сяо и самому не нравилось это странное поручение, и он был очень рад, что спихнул его со своих плеч. Он вытащил из ящика свою долю монет, которую предусмотрительно отложил отдельно. И крадучись вышел из здания почты.
Гуанг же ушёл от начальника в смешанных чувствах: его грели перспективы, но смущало то, что он не знал, что от него потребуется.
И вот сейчас он стоял у бани постоялого двора «Кривые ворота», смотрел на большие, действительно, покосившиеся ставни ворот, размышляя, что принесёт ему это приключение — радость или беду?
— Пойдём, поедим, — позвал его Дэкунь зайти в харчевню, — выпьешь рисового вина или чая. Чего тут мокнуть? Ты же знаешь — все болезни от холодной воды.
Парни зашли внутрь, и старуха Жу, владелица «Кривых ворот», тут же к ним подскочила, хитро щурясь. Уж она-то разглядела у оборванца Гуанга деньги, когда он заказывал у неё сразу семь постоялых комнат в отельном крыле для каких-то там важных персон. Жу сразу учуяла навар. А враги это были или друзья, ей было всё равно. Лишь бы платили хорошо.
Жу умела подсесть за столик к любому постояльцу, и чтобы он ни говорил, поддакивать ему, быстро поглощая еду, которой её угостили. Жу много лет ни разу не платила за ужин и так к этому привыкла, что когда месяц шли восстания, и постояльцев не было, она высохла и чуть не померла с голоду — не могла из собственного шкафа взять риса, за который никто не заплатил.
Теперь, когда народ потихоньку возвращался: то торговцы проедут за товаром, то крестьяне в город, она радовалась. И буквально за неделю её снова разнесло, а на обвислых щеках заиграл румянец.
— Что хотят замечательные господа? — спросила Жу у Гуанга с Дэкунем елейным голосом.
В этот вечер из всех посетителей эта парочка казалась ей самыми перспективными. Ну, может, она могла бы раскошелить ещё того недотёпу-крестьянина, сидящего в углу, который горланил песню. Он сегодня хорошо распродал кур и всем об этом громко рассказывал. Да только с ним была его жена — сухая строгая крестьянка, поджавшая губы и зло на всех косившая. Такая не даст раскрутить муженька на монеты.
Гуанг и Дэкунь сделали заказ, Жу отдала распоряжение служанке, а сама так и кружила, вокруг парней, словно большая навозная муха, вокруг медовых сот. Когда принесли лепёшки и рисовое вино, госпожа Жу выхватила его из рук служанки и услужливо разлила его по стаканчикам, подтолкнув к парням:
— Отведайте, господа, — сладко сказала она, — а я на вас полюбуюсь.
Она присела на самый краешек скамьи, ожидая приглашения. Но его не последовало. Парни молчали, а её распирало любопытство и желание поесть за их счёт. Когда принесли плошки с супом, тарелку с мясом и чай в большом чайнике, госпожа Жу сделала новую попытку:
— Я сама разолью вам чай, — она схватила чашки и стала наливать в них напиток, — о, этот славный пуэр, который подарит вам долголетие. Во истину лучший чай на свете! Пока мы с вами едим, он как раз остынет.
И она уже смело плюхнулась на скамью напротив Гуанга, ловко пододвинув к себе мясо.
— Эй, нет, — невежливо сказал ей Дэкунь, — нам тут лишний рот и уши не нужны!
Когда она, обиженно сопя, отошла, парень перегнулся к Гуангу и тихо сказал:
— Ну, рассказывай, во что ты ввязался.
— Да, понимаешь, Дэ, я и сам толком не понимаю, — закачал головой, захмелевший от вина парень, — вчера вечером обмыслил я задание, которое дал мне начальник, да хотел уж было сегодня подойти к господину Сяо и отказаться. С тем и лёг — не хочется погибать молодым. Но во сне явилась мне бабка моя покойная — достопочтимая Сонг.
— Помню я бабку твою. Злая была, гоняла нас клюкой из сливового сада, — шумно втягивая лапшу из супа, вспомнил Дэкунь.
— А в моём сне бабка Сонг была добрая и ласковая. Сидела в белых одеждах на небесном драконе и говорила: «Не вздумай, Гуанг, сбежать. Идут к тебе семь господ. И если сможешь им помочь, будешь богатым, будешь счастливым, и сама прекрасная Джия выйдет за тебя замуж».
Дэкунь подавился супом, прокашлялся и сказал:
— Ну, это ты выдумываешь! Джия даже на богача Мяо не смотрит. Ждёт китайского принца, не меньше! И кто такие эти семь господ?
Гуанг посмотрел по сторонам, вытащил из-за пазухи письмо и сунул его другу. Дэкунь вытер об штаны руки и развернул бумагу:
