а на машине он ехать не стал, естественно.
«Заодно наведаюсь к Тейту, повод как раз очень удачный», — решил он.
Отойдя квартал от консульства, Виктор уже через полквартала находился в плотной толпе людей — часть занимались своими делами, часть глазели, некоторые ходили группами и орали разные лозунги, иногда довольно злобные. Местной российской полиции он сейчас не видел, китайские полицейские стояли на перекрёстках по трое с деревянными дубинками.
Пройдя вчерашним маршрутом к Железнодорожному проспекту, он увидел плотную толпу с красными транспарантами и флагами, которая плавно двигалась к зданию управления. Приблизившись, он пошёл по тротуару, наблюдая и слушая — ему были интересны народные настроения.
Уже минут через пять Виктора совсем не удивило, что настроения эти оказались самые раздраженные и озлобленные: «Долой буржуев», «Долой Хорвата», «Хлеб — народу», «Не допустим террор» и подобные выкрики и лозунги на транспарантах.
«Они очень хорошо организованны и совсем ничего не боятся», — отдал должное Виктор.
Вид у большинства он определил как «рабоче-большевистский». Собственно, это и была толпа рабочих с заводов с семьями. Китайской полиции было мало, лишь ближе к зданию виднелось оцепление солдат с винтовками, не меньше двух рот.
Пройдя ещё метров сто пятьдесят и сделав самые удручающие выводы на предмет происходящего, Виктор с проспекта свернул влево, прошёл четверть квартала, снова свернул влево и оказался у гостиницы «Ориант», довольно нового семиэтажного здания.
«Повезло, что демонстрация не пришла озвучивать свои требования сюда — вот это была бы хохма и без кровопролития точно бы не обошлось», — оглядел он пару десятков вооруженных офицеров недалеко от входа, китайских полицейских и каких-то казаков.
Гостиница была концентрацией всей местной буржуазии и генералитета, здесь был самый дорогой в городе кабак, где вино лилось рекой и спускались серьёзные суммы на азартную игру и прочие развлечения.
Около входа ему преградил путь какой-то казак, которых стояло несколько с шашками и нагайками.
— Вы кто такой и чего изволите? — с подозрением покосился он на него.
— Штабс-капитан Иволгин, — показал Виктор документы.
— А, вы офицер, проходите.
В гостинице квартировал «Штаб российских войск на Дальнем Востоке». Вестибюль был забит военными и разными дамочками. Знакомых лиц Виктор не увидел, а потому подошёл к одному из портье.
— В каком номере остановились анличанин, мистер Тейт? — спросил он негромко.
— А вам что с этого, сударь? — скривил своё лоснящееся лицо портье.
Виктор достал из кармана серебряный китайский даян и положил на стойку.
— Господин Тейт с сопровождающими офицерами ранним утром отправились на вокзал, на поезд до Пекина, — быстро проговорил портье, забирая монету.
— Но…? — Виктор понял, что это не всё.
Пришлось достать ещё один даян.
— Номер забронирован до конца месяца, часть вещей осталась.
— Благодарю, любезный! — сдержанно ответил разозлённый Виктор.
Со стороны гостиничного ресторана доносилась негромкая музыка.
«Уехал совсем или всё же поехал за деньгами? Придётся ждать у моря погоды!» — ломал он себе голову, направившись к управлению КВЖД.
Немного издали наблюдая за толпой, через пару часов он встретил пару знакомых орловцев.
— Генерал Хорват не способен справиться с этими забастовщиками, — со злостью говорил молодой прапорщик.
— Справятся китайцы, — отвечал другой офицер.
— Нам этого не легче. Один сплошной позор!
Виктор вернулся в консульство к обеду, подавленный увиденным и услышанным. Он раздумывал о том, что будь у здешних рабочих хотя бы две или три сотни единиц оружия, они спокойно могли бы устроить в городе кровавую баню, поскольку навыков низовой организации у них для этого хватало с избытком. Ситуацию спасало только наличие китайских войск и довольно умеренные требования самих демонстрантов. Власти в лице Хорвата в принципе ничего не могли им противопоставить, поскольку функционирование железной дороги полностью зависело от этих рабочих и служащих, и в случае каких-либо осложнений китайцы с радостью заменят всех русских на свой персонал.
Собственно, слухи об этом поползли уже к вечеру — местный китайский комендант, генерал Тао, от имени нового китайского директора-распорядителя дороги Яня издал прокламацию, в которой было написано, что в случае повторения такой забастовки китайские власти примут жесткие меры. Какие именно — не уточнялось, однако весь вечер Виктор провёл у телефона, общаясь со штаб-квартирой охранной стражи.
«Подвесили нас на крючок, как окуня. Только трепыхаемся», — оценил он всю шаткость общей социальной и политической ситуации. — «Остаётся ждать восстания чехов, без них тут всё неминуемо рухнет. Даже выступление на Владик ничего не даст», — совершенно ясно начал понимать он.
Следующий день выдался столь же напряженным, как и предыдущий. Виктор решил никуда не ходить. Смирнов уже фактически обосновался в штаб-квартире стражи в амплуа его связного, поэтому пару посетителей Виктор принял сам. С каждым днем их становилось всё меньше, поскольку в пределы Совдепии безопасно выехать сейчас уже было невозможно и нечем.
После этого он пригласил в кабинет Ольгу с гитарой и периодически отвечал на звонки, толком не зная, чем ему заняться — ни от Тейта, ни от Куроки вестей не было, а это означало, что весь его план с выкупом нарядов на вагоны серьёзно подвис.
Раздался ещё звонок. Это был Ванюков и он приглашал Виктора на обед.
— Милая, еду к Орлову. Опять что-то происходит… — вздохнул он. — Никуда не ходи.
Унтер-офицер Котов увёз консула к Хорвату ещё утром, поэтому пришлось брать извозчика. Виктор снова оделся в гражданское.
Харбин, и так весьма мрачный рабочий город, сейчас особенно давил на него. На улицах было довольно много китайских полицейских и солдат, гораздо больше обычного. Около питейных околачивался какой-то народ полубольшевистского вида, в такой же грязной одежде, как репутация большинства местных политических деятелей.
Извозчик, миновав Миллеровские казармы, привез его к «Англетеру». Там было довольно много офицеров, стоял караул с винтовками. Виктор расплатился с извозчиком и кивнул нескольким знакомым.
Его уже ждали, однако официант явно удивился, увидев его в гражданском. Он проводил его в уже знакомую ложу. Там, за столом, сидели Орлов и Ванюков. Стояла бутылка коньяка и легкие закуски.
— Здравия желаю, господа! — поприветствовал их Виктор, потом снял шляпу и пальто, повесив их на вешалку около двери.
— Решили сменить амплуа? — мрачно поинтересовался Орлов.
«Он много курит и пьёт, очень бледен», — отметил Виктор.
— Решил побывать на демонстрации, потолкаться среди народа, выяснить умонастроения, — пояснил он, садясь за стол.
— Да, демонстрации. Сегодня были похороны этого Уманского, какие там говорили речи все эти эсеровские свиньи из Глика, — сказал Орлов. — Обвиняют во всём нас, называют опричниками Хорвата и кровопийцами.
— А что расследование?
— Прокурор отказывается признать, что это дело людей Калмыкова, а не моих, — Орлов в раздражении сжал кулак. —
