Однако скоро должны проявить себя чехи, поэтому не всё так критично».
— Ты какой-то задумчивый, Виктор, — сказала она через пару минут.
— Да, так и есть. Ситуация в городе обостряется, да и вообще не слишком хорошая.
— Расскажешь?
Виктор в общем и целом обрисовал ей расклады в городе. Как раз за эти двадцать минут они неспешно дошли до проспекта и свернули на банковую улицу, к центральной больнице, напротив которой в деревянной двухэтажке и располагался театр «Модерн». Улица была мощёная, но производила тягостное впечатление. Людей было довольно много.
— Да, как-то всё пессимистично получается, — констатировала Ольга. — И что же делать?
— Пока что только ждать, — туманно ответил Виктор.
— Чего, милый?
— Каких-нибудь неожиданных и чудесных новостей!
— Ах, если бы, — усмехнулась девушка. — Смотри, там какая-то толпа около стендов, — показала она вперёд.
Действительно, напротив стендов с афишами толпилась публика. Они подошли туда, при этом довольно многие посмотрели на них без особой приязни, что заставило Виктора внутренне напрячься.
— У нас тут всё дорожает, сил уже нет, а в России товарищи вселяют простых рабочих в буржуйские квартиры, — громко и со злостью говорила группе людей какая-то потрепанная тётка в рабочей одежде метрах в десяти от них.
«Открытая большевистская агитация. Оружие со мной, да и орловские патрули частенько здесь ходят, и полиция», — успокоил он себя.
Содержание афиши Виктора предельно удивило — от этого полуподвального театра, образованного только в прошлом году, он ничего такого не ожидал.
— Неужели они и правда хотят поставить «Ромео и Джульетту»? — с восторгом спросила Ольга, прочитав афишу. — Режиссёр — сам Шастан, боже мой!
— Это кто?
— Милый, не издевайся — это же известный московский режиссер. Я не знала, что он уехал сюда. За него и его труппу говорили, что они уехали в Киев прошлой осенью, а выходит — сюда!
Постановка намечалась на двадцать шестое мая, воскресенье.
— Если хочешь, можем сходить, билеты вон продаются, — Виктор покивал на театральную будку-киоск около здания.
— Конечно хочу, это же «Ромео и Джульетта», — глаза Ольги заблестели.
Они подошли туда — два билета в третий ряд обошлись ему с три с полтиной рубля.
«Недурственно, однако. Чего не сделаешь ради милой», — он вручил довольной Ольге отпечатанные на плотной бумаге билеты.
— Может, мне попробовать сюда устроиться? Я знаю Шастана ещё с довоенных времён, — произнесла она, когда они повернули, вышли на Железнодорожный проспект и пошли в сторону здания управления дороги.
— Устроиться кем?
— Буду аккомпанировать. Наверняка им нужны музыканты.
— Если хочешь, то устройся. Только есть одно но… — строго сказал Виктор, сдерживая улыбку.
— Какое?
— Постановку тебе придется смотреть не в качестве зрителя, а принимать в ней участие!
— Точно! — с досадой ответила девушка, потом засмеялась. — Тогда немного подожду.
— В принципе, работу ты здесь найти можешь, потому что если считать этот, то в городе три театра. Не считая нескольких ресторанов.
— Если ты не против, милый.
— Чего мне быть против? — усмехнулся он.
Ольга благодарно прижалась к нему, он приобнял её.
Виктор вёл девушку к железнодорожному кафе, а вернее сказать, ресторану. Подходя туда, он вспомнил про поручика Зверева, лётчика, и при мыслях об авиациит его накрыла острая тоска.
— Здесь так приятно! — когда они вошли, сказала Ольга.
Знакомый Виктору седой официант проводил их к одному из немногих свободных столов — большой зал был почти что забит.
Когда им принесли ужин и вино, он болтал с Ольгой о её театрально-музыкальной деятельности. Рассматривая зал и посетителей, краем глаза он увидел, что вошёл Тейт, однако это оказался какой-то другой человек, но тоже явно иностранец.
Обратно они взяли извозчика и в консульство приехали около десяти вечера.
— Зайдешь? — кивнула Ольга, когда он проводил её к комнате.
— Да!
Целовались они долго и стастно, Виктор уже довольно откровенно тискал её, однако более решительно действовать не спешил — девушка была ещё скованна и такими ласками он раззадоривал её. Да и ментальность здесь была далеко не такая, как в его времени.
— Спокойной ночи, — пунцовая Ольга проводила его и провела рукой по волосам.
Виктор чмокнул её в шею и пошёл спать.
Глубоко ночью его разбудил телефонный звонок.
— Виктор Антонович, извините за беспокойство. Только что стало известно, что утром рабочие депо и ремонтного завода объявят однодневную забастовку и выйдут на демонстрацию в качестве протеста против убийства Уманского, — доложил ему взволнованный Смирнов. — Адмирал считает, что их надо разогнать.
«Бля, и я что могу сделать?» — спросонья думал Виктор. — «Ну побастуют и разойдутся. Как он их разгонит, да и зачем?»
— Разогнать? А зачем?
— Это же пробольшевистская демонстрация.
— Нет, ни в коем случае. Игорь Иванович, скажите от меня адмиралу, что не надо вообще обращать на это внимание — рабочие полдня походят с флагами и разойдутся. Обострение только озлобит их, нам это вообще ни к чему! Тем более, Семенов разбит, общее положение очень шаткое.
— Полковник Орлов тоже так считает, и генерал Хорват, — в голосе Смирнова было легкое удивление.
— Нет смысла их трогать. Пусть этим занимается наша и китайская полиция, выставят наряды и хватит. Подполье большевиков использует по полной такой повод. Рабочим надо просто дать выпустить пар.
— Я вас понял, так и скажу господину вице-адмиралу. Спокойной ночи, Виктор Антонович!
— Спокойной!
В ресторане он выпил грамм сто пятьдесят водочки, а потому сейчас ему остро хотелось пить. Пришлось накинуть на себя китель и идти на кухню со свечкой.
«Адмирал у нас сторонник разгонов с нагайками, я смотрю. Если его не сдерживать, он тут наделает делов», — с тревогой думал Виктор, налив себе стакан водички из чайника.
Местная вода была довольно отвратительная, её обязательно надо было кипятить, и желательно не один раз, но и тогда оставался глинистый осадок и привкус во рту.
Встревоженный и сонный, Виктор вернулся в кабинет и увалился спать.
Глава 21
Выспаться Виктору не удалось — звонки не умолкали с семи утра. Началась довольно масштабная демонстрация — рабочие начали шествие от завода в сторону здания управления КВЖД.
«Будто я что-то могу сделать!» — настроение у него было плохое, как и всегда, когда он не высыпался.
Виктор быстро выпил кофе и отдал приказания унтер-офицерам в случае чего не поддаваться на провокации и вести себя сдержанно, если вдруг будут какие-то беспорядки около консульства. Однако это было маловероятно.
— В крайнем случае — стреляйте в воздух! — велел он.
Потом он облачился в гражданскую одежду, одел шляпу, спрятал револьвер в карман пальто и пешком направился в сторону центра, поскольку извозчика было сейчас не найти,
